— А-а… Проходите. Вон он стоит.
Метрдотель был среднего роста, ему пришлось смотреть на вошедшего снизу вверх, и это сразу обеспечило Мальцеву некоторое преимущество.
— День добрый, я от Иванова, — небрежно оглядел зал Мальцев. — Мне с переводчицей необходимо быстро поесть: через час у нас пресс-конференция с Анри Бейлем.
— Всё понял. Катенька! Посади товарищей, обслужи экспрессно, — распорядился метрдотель. И когда Мальцев возвращался к дверям, придержал официантку. — Всё внимание! Поняла?
Проведя Русанову в зал, Мальцев придвинул ей стул, сел напротив. Сразу подошедшая официантка положила меню, поставила тарелочку с хлебом.
— До чего она прытко… Как вам удалось? — спросила Елена Андреевна, когда та отошла.
— Мы от Иванова. И торопимся на пресс-конференцию с Анри Бейлем.
— С кем, с кем? — прыснула Русанова. — А кто такой Иванов?
— Понятия не имею… Метрдотель тоже. Но приём срабатывает безотказно, плюс иностранная фамилия. Что будем есть?
— Всё равно, — если бы она видела со стороны, как глядит на него, то застыдилась бы наверняка. — Что хотите.
— Тогда лангеты, это в любом случае мясо… Мы готовы, Катенька! Нам минеральную воду, овощные салаты, холодную рыбу, лангеты и после всего кофе-гляссе. Крепкого ничего не будем, поскольку алкоголь — яд… Чему вы смеётесь, Лена? И у вас шрамик над бровью, а я и не замечал.
— Это память о Ялте. Море слегка штормило, на стоянке катеров садились до Симеиза, подвернула ногу на трапе и о поручень… А смеюсь сама не знаю чему. Просто хорошее настроение.
— И прекрасно, что хорошее! И Ялта — прекрасно, и стоянка катеров. Стоянка… Стоянка — обманка… — Он ещё посидел с отсутствующим видом, глядя в одну точку, отпил из бокала. А вернувшись из откуда-то, попросил: — Извините меня, бога ради… Забыл, что надо обязательно позвонить в гостиницу, я сейчас.
В маленьком закутке-кабинетике метрдотель попивал чай, увидев Мальцева, отставил стакан.
— Что-нибудь не так? Я распорядился…
— Всё прекрасно, мерси. Но мне срочно надо выдать важный звонок.
— Прошу, о чём разговор!
Отхлёбывая чай, поглядывал уважительно, а клиент, набрав номер, говорил повелительно, не ожидая ответов, и это тоже действовало.
— Сева? Немедленно нужен транспорт к ресторану «Центральный». Оставь машину у входа, ключи в ящичке щитка… Есть интересный материал, как только возьму интервью, поставлю в известность. Всё! — Трубка брякнула о рычаг. — Благодарю вас, вы очень любезны.
— Ну что вы, — приподнялся со стаканом метрдотель. — Такая малость, знаете…
Русанова ждала, оборотившись к окну. Сев на место, Мальцев долго смотрел на женщину против себя.
— Что-нибудь произошло? — не выдержала она… — Или… Мы не будем есть? У меня аппетит не пропал.
— У меня тоже. Просто, как бы ни кончился этот аукцион, я рад, что попал на него и встретился с вами.
— И я рада, что вы на него попали.
Они продолжали сидеть, не притрагиваясь к приборам, затем Елена Андреевна проговорила задумчиво:
— Открытие у нас послезавтра, начнётся самая суетня, а долго ждать не хочется… Приходите к нам завтра, Виктор. В шесть я освобожусь, а часов в восемь мы будем ждать.
— Спасибо большое, Лена. Я приду обязательно.
* * *
Кабинет Сергея Александровича Воронцова был не роскошный, но уютный, на столе жужжал, поводя тупым рыльцем, вентилятор.
— Нет, нет и нет! — запальчиво кричал в телефонную трубку хозяин кабинета. — Я не могу этого отменить… Что — как? Вот так и раздавайте программы! Да-да, с упоминанием о соболях, ничего от руки не вычёркивать. Слушайте, любезный мой: раз руководство объявило, что они будут, значит, они будут! Что же — согласовывайте с ним, коли есть желание, а моё мнение известно, и я ни к кому объясняться не пойду…
Бросив трубку, он закурил, полистал семидневник, громко позвал:
— Люся! Ты здесь?
— Иду, Сергей Александрович.
— Я просил Самохиным позвонить. Просил узнать, что нужно, чем могу помочь… Звонила?
— Уж лучше бы нет! У жены голос замогильный, только «да», «не знаю» и всё. А в финотделе говорят, что у него на чужое имя две дачи были: одна на Кавказе, а другая где-то под Ригой.
— Делать им нечего, в своём финотделе! Одни побрякушки собрались… У нас «Нескафе» остался?
— Только индийский, сейчас заварю.
— Сделай милость. И ещё одно: на работу надо ходить в юбках… — Воронцов поискал определение, — менее ошеломляющих, что ли! А у тебя фиговый листок.
— Вы бы поглядели, какую одна датчанка тут носит, — обиженно скривилась Люся и показала, приподняв свою. — Вот!
— Будешь датчанкой, тогда приходи хоть наряженная Евой, я первый ахну от восхищения. Неси кофе.
— Сейчас. А когда приходить? — прищурилась Люся.
— Куда?
— К вам, наряженной Евой…
— Знаешь что… — внимательно осмотрев её, Воронцов сдержался и повторил: — В общем, неси кофе. Остальное обсудим позже.
Люся вышла в соседнюю комнату, где уже находилась переводчица с поджарым мужчиной.
— Сергей Александрович у себя?
— У себя. К вам гости, Сергей Александрович, — вернувшись к порогу кабинета, пропела секретарша. — Пожалуйста, проходите.
Воронцов встал навстречу, после рукопожатий иностранец произнёс длинную фразу и выжидательно уставился на переводчицу.
— Господин Эдстрем в восторге от ваших проспектов промысловой пушнины. Он хотел бы получить необходимое количество экземпляров для распространения в Швеции.
— Я рад высокой оценке нашей деятельности, — улыбнулся Воронцов. — Но сегодня не могу выполнить пожелания господина Эдстрема. И завтра… Лучше всего это сделать через два дня, Переводчица перевела, и швед сразу ответил тирадой.
— Но послезавтра открытие, день очень хлопотливый… Господин Воронцов не упустил это из вида? После открытия тоже будет много хлопот.
— Господин Воронцов обычно всё помнит, — ещё шире улыбнулся Воронцов. — Открытие ещё не торги, у нас будет время пообщаться.
Респектабельный посетитель осклабился, выговорил нечто.
— Господин Эдстрем заранее благодарит. Он просит извинения, если отнял драгоценное время.
— Ну зачем он так… Скажите, что я рад быть полезным нашему общему делу. Всего доброго.
Воронцов прошёл с ними не дальше двери кабинета, вернувшись, уселся в кресло.
— Люся, ушли они?
— Ушли! — Девушка отсыпала в чашки из баночки. — Я забыла сказать. С обеда пришла, а у вас приятель сидит. Симпатичный такой, строгий и вежливый. Из Москвы.
— Мальцев? — Сергей Александрович быстро вывел фломастером на бумаге знак вопроса. — Он ничего не просил передать?
