Ознакомительная версия.
Свой временный штаб комиссар устроил прямо в любезно предоставленном ему кабинете директора института. Только один раз он вышел перекусить в кондитерскую напротив, а в дальнейшем помощник уже носил ему еду в кабинет. С первых же минут сыщик заверил фрау Шорт, что из страны её дочь вывезти не удастся ни при каких обстоятельствах. «У нас, извините, не Россия». Я уже сообщил приметы девочки в департамент пограничной охраны, и все шлагбаумы разом захлопнулись. Вот с таким звуком — немец комично клацнул языком и испуганно округлил глаза. Оказывается, он был ещё и превосходным клоуном — этот удивительный полицейский.
— Теперь при всём желании даже туфельку вашей дочери, дорогая фрау, не удастся увезти из Германии без моего на то письменного согласия.
Но уже к утру следующего дня тон чудо-полицейского стал менее категоричным:
— Обычных мерзавцев мне бы уже давно приволокли на аркане. Но в данном случае явно действовали профессионалы, и ловить их придётся чуть дольше запланированного времени.
А к концу вторых суток, явно смущённый комиссар, свернул свой временный штаб в институте и переехал обратно в здание криминальной полиции, правда, на прощание стыдливо утешив фрау Шорт, заверением что, мол, ещё не всё потеряно.
— Детей всегда крадут ради выкупа — хмуро посапывая в роскошные усы, грустно добавил он. — Но этим людям вряд ли нужны деньги. Их цель — вы.
Каждый раз вспоминая о тех жутких месяцах, Софья кляла себя тем, что она плохая мать. Другая бы на её месте, забыв об инстинкте самосохранения, бросилась вслед за дочерью, и наверное сгинула бы в лубянских застенках, но перед этим хотя бы обняла обожаемое существо. Она же сумела перебороть в себе материнские инстинкты. Спустя три недели ей снова позвонили и на этот раз крайне жёстко поставили перед выбором: либо она возвращается за дочерью в Россию, либо девочку отдают в интернат для сирот. Софья снова ответила «нет!».
Теперь она осталась одна в чужой стране на правах изгоя без родины. В те страшные дни над её кроватью появилась репродукция знаменитой картины Иеронима Босха «Несение креста», на которой вокруг покорного своей судьбе лика Христа, из последних сил несущего на место казни свой тяжкий крест, буквально «налеплена» куча уродливых зверских физиономий, олицетворяющих собой все пороки и мерзости этого мира.
Между тем власть в Германии надёжно узурпировали нацисты во главе со своим фюрером. Довольно быстро обстановка в стране стала меняться. Коснулись перемены и научного мира. Некоторые учёные быстро поняли открывшиеся перед ними перспективы и бросились угождать новым хозяевам жизни. Фогт не относился к их числу. Он не сумел вовремя прорекламировать свою работу властям, и финансирование Института Бухе стало постепенно сокращаться. Зато Софья неожиданно оказалась на волне. Правда, это произошло далеко не сразу. Вначале ей пришлось пережить довольно тяжёлый период: из посольства сообщили о лишении Шорт советского гражданства; одновременно немецкие чиновники с большим подозрением поглядывали на недавнюю советскую подданную. Фогт стал активно хлопотать, чтобы Софья получила нансеновский паспорт, по которому можно было бы легко уехать в Америку. Но дело зависло, и Шорт стала грозить депортация в СССР. Фогт задействовал все свои связи, чтобы такое решение принято не было.
Но постепенно колесо её судьбы начало неторопливо крутиться в лучшую сторону, правда с остановками и явным скрипом. А потом произошла новая судьбоносная встреча.
В Берлине проживало довольно много эмигрантов из России. Вся эта публика собиралась в одних и тех же ресторанах, ходила на постановки русских театральных трупп. Очень долго Софья сторонилась этой жизни. Но заблуждается тот, кто высокомерно полагает, что человек только сам определяет свою судьбу. Будущее каждого из нас уже записано на священных скрижалях великой книги судеб, и чему суждено быть, от того не увернёшься при всём желании.
Однажды к ним в лабораторию заглянул смешной человек с птичьим остроносым лицом и вихрастой шевелюрой, явно давно не знавшей расчёски. Застенчиво, почти не поднимая от пола глаз, он быстро проскользнул мимо лаборантов в застеклённый закуток завлаба. Стоявший в этот момент рядом с Шорт немецкий коллега в пол голоса с откровенной завистью сообщил ей:
— Это Алекс Майэр. Он из ваших — русских. До революции жил где-то в Прибалтике. Подумать только ещё год назад он был готов у нас пробирки мыть за сто марок в месяц, а теперь набирает персонал под новый проект, который спонсирует сам Гиммлер!
После этих слов Софья уже с интересом стала украдкой рассматривать нелепый персонаж за стеклом конторы. Она слышала про то, какое место в нацисткой иерархии занимает бывший птицевод и большой любитель разной псевдонаучной чертовщины — Гиммлер, и какая огромная власть сосредоточена в его руках. Тем интереснее было взглянуть на счастливчика, кормящегося из этих рук. В какой-то момент гость почувствовал на себе её любопытный взгляд и истолковал его по-своему. Перед уходом он набрался храбрости и подошёл к Софье.
— Простите, но я давно со стороны наблюдаю за вами. Но всё не решался подойти. Знаете, научный мир тесен, все друг про друга наслышаны…
Софья улыбнулась, стянула с правой руки резиновую перчатку и протянула её коллеге.
— Софья Шорт, будем знакомы.
Мужчина радостно закивал головой.
— Да-да, я знаю! И очень и очень приятно. Я Александр Эрнстович Майэр, у меня уже давно есть для вас предложение по работе.
— Что вы говорите!
— Да-да, только не спешите иронизировать, уважаемая Софья Георгиевна. Видите ли, как вы, наверное, знаете, в Берлине скоро состоятся Олимпийские игры. И в руководстве страны приято решение создать институт по изучению и сохранению нордической расы.
— А понятно! Я уже видела эти скамейки на бульварах, выкрашенные в жёлтый цвет с табличками «только для евреев», и всех этих каменных истуканов — дискоболов, борцов, всадников с гордыми профилями, мышцами призовых быков-производителей и полным отсутствием следов интеллекта на безупречных лицах. Нет, коллега, покорно прошу меня простить, но я хочу оставаться серьёзным учёным и во все эти средневековые теории о превосходстве одной расы над другой не верю.
— Говорите, ради бога, тише! — испуганно оглядываясь, взмолился Майэр. — Давайте сегодня встретимся где-нибудь на нейтральной территории и всё обсудим спокойно.
Вечером они встретились в одном из самых фешенебельных ресторанов Берлина. Отправляясь на эту встречу, сорокалетняя женщина устало думала, что всё заранее знает про намерения этого нелепого человека. Такие типы вынуждены многие годы страдать от своей удручающей внешней непривлекательности. Чтобы добиться женского внимания им приходиться проявлять втрое больше усилий, чем их более мужественным сотоварищам. Но стоит подобным одержимым честолюбцам только получить доступ к власти и деньгам, как они тут же начинают требовать у жизни свой главный приз — хорошеньких женщин. И ей, похоже, предстоит сегодня выступить в роли такого приза. А предлагаемая работа — это скорей всего только повод завести с нею знакомство. Ну что ж, одиночество лабораторной кельи успело так ей осточертеть, что Софья была готова сыграть в предложенную ей игру.
Ознакомительная версия.
