К рассвету мы подъехали к границе с Мексикой. На удивление ее никто не охранял, кроме скорпионов и высоких кактусов. Граница заключалась в широкой полосе песка. Рамон показал на него рукой:
— Его ровняют каждый день. А потом проверяют, есть ли на нем следы, и если да, то откуда и куда. И сколько. Охранять ее бесполезно. Да гринго и сами этого не хотят. Если в Штатах не будет мексиканцев, кто будет петь, плясать, водить грузовики и убирать мусорные баки?
Мы попрощались с Рамоном, он повернулся и ушел. Я вернулся к ждущему меня в грузовике водителю. Тот показал мне большой палец и сказал: «Сой компаньеро». Я сказал: «Мучо грасиа».[11] На большее меня попросту не хватило.
В Портленде,[12] по дороге в Сиэтл, нас встретили люди Второго Магистра — двое невыразительных, молчаливых мужчин в черном, боксерского вида. Они усадили меня в черный «тахо»[13] и с невероятной скоростью доставили в Сиэтл. Там меня под чужим именем поселили в какой-то гостинице. А на следующий день я снова встретился со Вторым Магистром. Он расспросил меня обо всех подробностях событий того дня, когда убили Марка Саттона, и тех дней, что я провел с Рамоном, пылясь в грузовике по дорогам Калифорнии и Аризоны.
— Войны были и раньше, — говорил Второй Магистр, сняв очки и устало потирая глаза, — и войны эти велись за земли и золото. Теперь же главная война идет за то, кто будет печатать разноцветные бумажки — то, что нынче зовется деньгами. Все остальное можно купить: сначала то, что продается, а потом и то, что сопротивляется… Раньше территория империи заканчивалась там, куда успевали доехать ее танки. А теперь — там, где чтут ее валюту. Ведь в самом деле, если у вас есть печатный станок, то вы включаете его и печатаете деньги в любом количестве. Что вы делаете еще, когда уже купили все, что вам требуется? Видимо, даете в долг. Давая в долг, вы приобретаете над вашим должником власть. И в том случае, если он вам долг не возвращает, вы забираете себе его имущество. Или поступаете проще: заставляете делать то, что требуется вам. Именно так и делают США. И вот в нужной стране уже «готов» нужный политик, который дает согласие разместить у себя американские военные базы. Или продать США по дешевке сырьевые ресурсы своей страны…
— Мне стыдно, что я родился и живу в этой стране. Никогда в жизни мне еще ни за что не было так стыдно, — говорил Второй Магистр, закуривая одну от другой дешевые мексиканские сигариллы. Мы сидели в его неуютном темном кабинете и разговаривали. Это был мой последний вечер в Сиэтле, на следующий день я должен был вылетать домой.
Я сидел и думал о том, как много на свете людей с совершенно разными взглядами и целями в жизни. И как странно, что судьба сталкивает их друг с другом и заставляет делать одно общее дело. Я думал о Рамоне и о профессоре Станковски, о Втором Магистре с его дешевыми сигариллами и о владельце бензоколонки Марке Саттоне. Я думал обо всех людях, с которыми был рад идти бок о бок, делая наше общее дело, пусть и недолго. О людях, которые шли к своей цели, которые несли свою правду, боролись за нее, боролись за свободу, за свою веру в справедливость, да, в конце концов, за веру в свою собственную справедливость. И никто из них не боролся за то, чтобы иметь как можно больше денег. И все они были в плену у этих денег. И нельзя было никуда от них деться. Проиграли эти люди, связанные по рукам и ногам необходимостью зарабатывать и тратить деньги? Или же еще нет?..
Пожимая на прощание руку, Второй Магистр сказал:
— Вот так, Этьен, они и переделывают мир под себя. Бомбами и кока-колой, которую они меняют на живые ресурсы и на человеческие жизни…
…«Боинг» оторвался от мокрого асфальта взлетной полосы и стал набирать высоту. Внизу проплывали первые утренние огни Логана и укрытые моросью кольца автодорог весеннего, залитого дождем Сиэтла.
Я откинулся в тесном кресле аэробуса и закрыл глаза. Передо мной стояло лицо мертвого Марка Саттона с застывшими глазами под разбитыми бифокальными линзами. «Это война, война, война, Этьен, — повторял во мне кто-то голосом Рамона, — война, на которой мы теряем своих лучших солдат. Нам их не вернуть. Но надо сделать все, чтобы их гибель не была напрасной. Мы идем к победе по трупам своих собственных товарищей. Такова жестокая цена, которую мы платим десятилетиями». И я готов был вылезти из шкуры вон, чтобы Марк Саттон погиб не напрасно. Тем более что погиб он из-за меня, вернее, вместо меня, и я чувствовал в этом свою бесконечную вину.
Сначала аэропорт Шарль де Голль[14] показался мне таким, как обычно. То есть я вообще не задумывался о том, как он выглядит, пока, стоя в очереди к окошку паспортного контроля с табличкой «Для граждан ЕС», не услышал объявление по громкой связи. Приятный женский голос — мягкий и доброжелательный, каким он всегда и бывает в международных аэропортах, — сообщал, что «уважаемым пассажирам рейсов, прибывающих из США и Мексики, необходимо пройти дополнительный врачебный контроль, для чего требуется пройти на стойку номер два, справа сразу после стоек паспортного контроля». Оглянувшись, я заметил нескольких человек, одетых в медицинскую форму и полицейских, которые вместе с ними сновали по зоне таможенного контроля.
Белокурая надменная девушка в форме с погонами сравнила меня с моей фотографией в паспорте, сочла сходство достаточным и шлепнула в паспорт оранжевый Штамп «Прибыл». Я наконец-то почувствовал себя дома и послушно отправился на «стойку номер два». Возле стойки было устроено что-то вроде настоящего полевого медпункта. Молодой человек и девушка в зеленой врачебной одежде и с марлевыми повязками на лицах измерили мне давление и температуру, заставили показать язык и посветили в глаза фонариком. Я все терпеливо выдержал, а затем поинтересовался, что здесь, собственно, происходит. Мне вежливо объяснили, что «в связи с угрозой распространения свиного гриппа из Мексики и США пассажиров всех рейсов из этих стран в обязательном порядке осматривают». Дескать, спасибо вам, месье, что не задерживали очередь вопросами, так не задерживайте ее и далее, спасибо и до свидания.
«Свиной грипп», — думал я, сочиняя правдоподобную историю для таможенников о том, почему у меня с собой нет никакого багажа, кроме содержимого моих карманов. «Свиной грипп, — размышлял я, выходя из аэропорта на свежий воздух и направляясь к парковке такси, — а ведь меня не было всего неделю». Разумеется, я слышал о птичьем гриппе. И об атипичной пневмонии, само собой, тоже. Так что появлению свиного гриппа я особо не удивился. Скорее, в который уже раз поражался, в какие краткие сроки происходят такие важные события, которые многое меняют в мире.
