Минут через пять показались мои преследователи. Подпустив их поближе, я выпрыгнул из укрытия, побежал, а потом нарочно споткнулся и упал. Вставать не спешил. Пусть думают, что я сильно ушибся. Уловка удалась. Раздался торжествующий крик, но я тут же вскочил и стремглав помчался к ближайшему укрытию. Затаившись в кустах, пропустил первого вперед и, дождавшись второго, швырнул камень ему в затылок. Раздался такой звук, словно раскололся орех. Преследователь рухнул как подкошенный, без единого стона. Подскочив к нему, я схватил фонарь и пангу и издал громкий, жуткий вопль. Бежавший впереди обернулся — это мне и нужно было. Я вскрикнул еще раз и высоко поднял фонарь, чтобы он освещал меня. Но едва преследователь рванулся ко мне, я выключил фонарь и отступил за валун.
Споткнувшись о тело своего дружка, пондо чуть не упал. Тяжело дыша, он тихо выругался и наклонился над ним. В этот миг я приставил нож к его горлу.
— Руки! — зарычал я. — Подними руки! Бросай все, что у тебя есть! И руки вверх, живо!
Пондо заколебался, но от уколов острия панги мои слова приобрели для него удивительную доходчивость, и он бросил на землю сначала фонарь, а потом, с явной неохотой, и оружие.
— Отлично, — сказал я. — Вот так. А теперь повернись-ка, я на тебя посмотрю.
Лезвие по-прежнему кусало его в шею, а когда он повернулся, уперлось в кадык.
Я посмотрел ему в лицо и почувствовал, что силы оставляют меня. В склонившемся передо мной человеке я узнал племянника Камбулы!
— Финнеас, — сказал я хрипло. — Неужели это ты? Господи, да как же ты мог? Ведь Камбула всю жизнь заботился о тебе как отец!
Он закрыл лицо руками.
— Нет, господин… нет… пощади, пожалуйста…
— К черту! — заорал я. — Ты убил своего дядю и чуть не убил меня. Но теперь ты скажешь, за что собирался меня убить. Ну, шевелись, сукин сын, шевелись!
Я подтолкнул его, и он, спотыкаясь, двинулся назад, к краю пропасти.
— Все, стой! — приказал я. — А теперь выкладывай, да поживее. Мне много нужно узнать!
Глаза его испуганно округлились, но он молчал.
— Хватит прикидываться, — нетерпеливо сказал я, взмахнув ножом. — Я знаю, ты говоришь по-английски. Говори, или я душу из тебя вытрясу. Кто велел вам убить дядю? Тебе ведь велели убить его?
— Да, — охотно согласился он. — Мне… велели…
— Кто же, черт бы тебя побрал, кто?!
Он отчаянно замотал головой, прижимая руки к горлу.
— Нет, нет. Нельзя говорить. Зло… оно убьет меня. Пожалуйста, мой господин, пожалуйста…
— Ладно, — сказал я устало. — Пошли в лагерь. Может быть, мистеру Ривельду удастся добиться от тебя большего. Или полиции…
Я посторонился, пропуская его вперед. Но внезапно Финнеас метнулся в сторону и отчаянным прыжком перемахнул за край утеса.
Долгий, пронзительный вопль заставил меня содрогнуться. Потом наступила тишина. Я остался один в ночи.
Не помню, сколько прошло времени. Наконец, превозмогая отвращение и страх, я заставил себя сдвинуться с места и подойти к краю обрыва. Внизу, на камнях, виднелась маленькая распластанная фигурка, с трудом различимая в темноте. Я отвернулся.
Все было неподвижно в ночной тишине, лишь ветер шелестел в траве. Природа дышала покоем, который, казалось, никто никогда не нарушал.
Взглянув на свои руки, я с недоумением заметил, что до сих пор сжимаю фонарь и пангу. Я с силой отшвырнул их прочь. Описав дугу, нож и фонарь полетели в воду. Я постоял еще с минуту, потом повернулся и пустился в обратный путь по уже знакомой дороге.
Лагерь спал, погруженный во тьму. За время моего отсутствия ничто здесь не изменилось. Даже костер еще не успел догореть, и в воздух поднималась тонкая струйка дыма. Тенью проскользнув по лагерю, я добрался до своей палатки, где сбросил мокрую одежду и заполз под одеяло.
Я чувствовал предельную усталость. Тело охватило оцепенение, сознание туманилось. Последним усилием воли заставив себя собраться, я постарался до мельчайших подробностей припомнить события последних часов: предстояло обдумать многое.
Кто-то пытался меня убить. Или организовал убийство — разница невелика. И — приходилось признать это — едва не добился успеха.
Вставал вопрос: кто? Фрейзер?
Все мое существо отчаянно отвергало эту версию. И все же… Если Камбула действительно знал, где находится Фрейзер, мотив преступления налицо: вполне естественно предположить, что преступник, более двадцати лет скрывающийся от полиции, не остановится ни перед чем, чтобы избежать разоблачения. Человек с темным прошлым, без чести и совести, бессердечный настолько, что позволил своему другу двадцать лет гнить в тюрьме… Человек, чья кровь текла в моих жилах…
«Нет! — хотелось закричать мне. — Нет!» И все же в голове стучало: «Это правда, правда, правда…»
Я с силой сжал виски. Ну хорошо, хорошо. Что же он будет делать дальше? Камбула мертв, его убийцы — тоже. Они унесли свою тайну в могилу. Значит, и мне надо держать язык за зубами.
Чем больше я думал над этим, тем больше убеждался, что нашел наилучший выход из положения: улик против меня нет, свидетелей нет, и от погибших ко мне не тянется ни одной ниточки. С этой стороны мне ничего не угрожало.
Ну а человек, стоящий за преступлением? Тот, на которого намекал Финнеас? Я постараюсь не думать об этом: не стоит будить спящую собаку. Надеюсь, трупы сообщников отобьют у него охоту связываться со мной. Господи, как же страшно я заблуждался!
Проснулся я от хриплого крика. Мгновенно поднявшись и приоткрыв дверь палатки, я прислушался к доносившимся снаружи взволнованным голосам и посмотрел на часы. Шесть тридцать. Так, они уже все знают!
Я наспех оделся и, выскочив из палатки, едва не столкнулся с Беном.
— Что случилось? — спросил я, и Бен показал на какого-то пондо.
— Еще не знаю, отчего весь шум, но этот парень очень взволнован. Похоже, мы влипли в какую-то историю.
Барри, братья Фурье и повар стояли поодаль. Потом я увидел, как Барри, отойдя с поваром в сторону, настойчиво показывает ему на «Мэри-Джо». Секунду спустя негр ушел, должно быть, чтобы известить о случившемся Лукаса и Джо Суини.
— Вы слышали? — спросил Барри, когда мы с Беном поспешно подошли к нему. — Камбула и еще трое наших пондо убиты. Этот парень говорит, что нашел их тела в нескольких милях отсюда.
Бен с ужасом уставился на него:
— Убиты? Как — убиты? Их же не могли всех убить, правда?
Барри развел руками.
— Спросите его сами.
Пондо взорвался потоком слов, из которых я ничего не понял, но его жест — быстрое движение ладони поперек горла — на любом языке значит одно и то же.
