Их в комнате было всего трое, но с тем же успехом, там мог бы толпится весь Малый дворец. Алина не заметила бы никого.
Неужели он именно этого хотел? Слишком легко было бы Дарклингу взять верх, обмануть, и присвоить полностью ее свет. Но ведь он мог говорить правду…
— Алина?
Давид снова выглядел нерешительным и смущенным, но Старкова кивнула ему, совершенно не ожидая услышать то, что он скажет.
— Могу я попросить тебя… когда вы с Дарклингом отправитесь за оленем… могу я поехать с вами?
Девушка замерла, но только чтобы в тот же миг сорваться с кровати, оказавшись совсем рядом с юношей.
— Что ты сказал?
— Я хотел бы сделать этот усилитель. Поверь, вы не пожалеете. — Его спина выпрямилась, и голова едва заметно горделиво вздернулась. — Я лучший из всех фабрикатов, что есть в этом замке.
Женя, совершенно пропустив мимо ушей последнее, грубо дернула Давида за рукав кафтана.
— Но откуда ты знаешь? Кто сказал тебе?
С выражением крайнего недоумения, парень неловко высвободил руку и ответил:
— Никто. Но Дарклинг около месяца назад спрашивал меня о том же. Затем Оретцев отправился в Цибею. А теперь и Алина спрашивает меня про усилители.
— Что именно Дарклинг спрашивал у тебя?
— Да в общем, ничего особенного. Он дал мне записи Морозова, и попросил разобрать ту часть, что касалась фабрикаторского дела и создания усилителей.
— У тебя остались эти записи?
— Да.
— Я хочу на них посмотреть.
— Ну… ты не увидишь там ничего нового.
— Я хочу посмотреть.
— Ладно…
Женя подобралась, и ее голос больше не был таким ласковым, как когда она просто флиртовала.
— Давид, подожди нас за дверью, пожалуйста.
Фабрикатор бесхитростно кивнул, и вышел. Когда дверь закрылась, портная повернулась к подруге.
— Не втягивай его.
— Дарклинг уже его втянул.
— Значит, с этой минуты ты равняешься на него?
— Я хочу знать то же, что и он. Не хочу снова узнавать все от других, и быть не на шаг, а на целых десять позади кого-либо.
— Ты и так знаешь все, что нужно. Давид сказал тебе.
— Но…
— Прошу тебя, Алина. Это единственное, о чем я тебя прошу.
Старкова долго всматривалась в лицо подруги, пытаясь отыскать там уловку или неискренность. Сама испытывала к себе отвращение из-за этого.
Но если Женя Сафина и была в чём-то абсолютно искренней, это в своей любви. И Алина коротко кивнула.
— Но у меня будет одно условие.
— Учишься ты даже слишком быстро. Но ладно. Я слушаю.
— Ты расскажешь мне все, что тебе известно о планах Дарклинга. До последнего слова. И он об этом от тебя не узнает.
Женя невесело качнула головой. И рассказала.
А спустя каких-то полчаса, дверь военной комнаты Малого дворца распахнулась, пустив разъярённую заклинательницу солнца.
— Иван, выйди!
Сердцебит застыл, впрочем, как и хозяин комнаты.
— Ты мне не приказываешь.
— Выйди!
Мужчина недоуменно повернулся к господину, и, когда тот кивнул, покинул комнату, смерив Алину нелюбезным взглядом.
Когда дверь за ним закрылась, первым заговорил Дарклинг.
— Мне даже нравится видеть тебя такой злой. Но злишься ты на меня, и злишься сильно, — с каждым словом он подходил ближе, и наконец остановился напротив, за один всего шаг. — Так что из того, что ты по своему проснувшемуся любопытству узнала обо мне, настолько не уложилось в твою сентиментальную картину мира?
Каждое слово сочилось ядом и насмешкой, но лишь потому, что Дарклинг отчаянно пытался скрыть насколько рад наконец-то видеть ее, даже настолько злую.
Ведь весь этот день, с бесполезным и глупым советом, тянулся для него даже дольше чем прошедшая ночь, сложившись в долгие месяцы.
Да, он рад был ее видеть.
Но не когда пощечина, звонкая, и на удивление сильная, разрезала глухую тишину.
Услышал, наверное, даже Иван за дверью.
— Сколько еще людей ты использовал ради своей чертовой власти? Сколько?
Александр прикоснулся к горящей от удара щеке, и улыбнулся. Но в этом была только тьма.
— Я не считал, но поверь, сейчас мне хочется найти всех, и стать тем монстром, каким ты меня считаешь.
— А ты не монстр? Ты подложил Женю под царя, использовал ее все эти годы, а затем сделал из нее убийцу!
— Значит Женя…
— Только посмей тронуть ее!
— Не то что?! Убьешь меня?
— Себя.
Александр застыл.
— Не посмеешь. Духу не хватит.
— Проверь.
— Я не желаю играть с тобой в эти игры. И не буду оправдываться или извиняться, по той простой причине, что я сильнее, старше, и мудрее тебя. Если придется ждать сто лет чтобы доказать тебе свою правоту, я буду ждать, но нравится тебе это или нет, последнее слово всегда будет за мной, Алина. Ты больше никогда не ударишь меня. Потому что я ударю в ответ, ведь, как я сказал тебе когда-то, мы равны.
Его голос не дрожал и не срывался. Он был уже не тем мужчиной, из засыпанной снегом беседки. И теперь, стоя перед ним и глотая слезы, Алина понимала — вот это настоящий Александр Морозов.
Она вздрогнула, когда его лицо вдруг сменилось. Вся злость и ярость ушла, уступив место сочувствию, и даже нежности.
Его изящные пальцы утерли ее слезы, и губы оставили на ее губах короткий поцелуй.
Александр нежно потерся щекой об ее висок, забирая последнюю возможность прикоснуться, потому что единственное в чем он уверен не был — что Алина позволит ему когда-либо коснуться ее снова.
И неуверенность впервые за долгие семьсот лет сорвала с его губ самые опасные слова.
— Я люблю тебя, Алина Старкова. Это единственная причина.
И, не дав ей даже опомниться, он снова стал Дарклингом.
— Стража!
Двое опричников вошли в покои заклинателя теней, грубо чеканя шаг.
— Сопроводите заклинательницу солнца в ее покои и неустанно охраняйте все входы и выходы, включая окна. У меня есть информация, что во дворце лазутчик, желающий ее смерти. Не пускать никого.
Опричники коротко поклонились Алине, и один протянул руку в сторону двери.
Александр уже повернулся спиной, не желая видеть других и показывать себя.
Но прежде чем его стражники увели девушку, он все же, в последнем (так он себе пообещал) акте милосердия, добавил:
— Не пускать никого, кроме Жени Сафиной.
Комментарий к Часть 10
Поработаю над дипломом, поработаю над дипломом… не вышло
