Ян, Тео и Пит являются создателями совершенной компьютерной программы для археологических раскопок, основанной на спутниковом фотографировании земных структур инфракрасными лучами и локаторами.
Моше — доктор теологии и физики, он участвовал в работе группы специалистов, изучавших Туринскую плащаницу[3] в 1995 году.
Дэвид — эксперт по толкованию манускриптов Нового Завета.
Ури — специалист по истории ордена иоаннитов.[4] А я здесь для контроля.
2.
Когда-то давно я каждое лето жил у бабушки по папиной линии в усадьбе рядом с фьордом. Дом в швейцарском стиле был окружен садом, полным фруктов, ягод и цветов. В саду лежали нагретые солнцем каменные плиты, рос густой кустарник, было полно бабочек, птиц и веселых шмелей. Воздух напоен ароматом смолы и морских водорослей. С середины фьорда доносилось пыхтение лодочных моторов. Вдали виднелось узкое пространство между Ларколленом и Булерне. За ним брезжила бесконечная гладь океана, а за горизонтом мне мерещилась Америка.
В километре с небольшим от усадьбы у дороги между Фулевиком и Моссом был расположен монастырь Вэрне. Он занимал две тысячи декаров[5] с полями, лесами и историей, начало которой теряется в королевских сагах Снорри.[6] В конце XII века король Сверре Сигурдссон подарил монастырь Вэрне монахам ордена иоаннитов. Иоанниты осветили задворки нашей цивилизации отблесками мировой истории Крестовых походов, а также культуры рыцарей-церковников. И только в 1532 году время монахов в монастыре Вэрне подошло к концу.[7]
Жизнь состоит из ряда случайностей. И теперь профессор Ллилеворт производит раскопки на одном из полей этого монастыря.
Профессор утверждает, что наша цель заключается в поисках круглого замка эпохи викингов, по-видимому имеющего метров двести в диаметре и окруженного круглым же земляным валом с деревянным частоколом. Ллилеворт якобы обнаружил его карту в одном из захоронений викингов в Йорке.
Поверить в это трудно. Да я и не верю.
Профессор Грэм Ллилеворт явно ищет что-то другое. Что именно, я не знаю. Сокровища — слишком банально! Захоронение с кораблем викингов? Остатки раки святого Олафа? Может быть, монеты из Хорезма — царства к востоку от Аральского моря? Свиток из телячьей кожи с текстом Снорри? Серебряную чашу для жертвоприношений? Магический камень с рунической надписью? Я могу только гадать. И еще добросовестно выполнять миссию сторожевого пса.
По материалам этих раскопок профессор собирается написать учебник. Финансирует исследования некий английский фонд. Владельцу земельного участка выплатили немалую сумму за возможность покопаться на его поле.
Я до сих пор не понял, как профессору Ллилеворту с его археологическими группами захвата удалось пробраться на норвежскую территорию. Видимо, действует все то же старое доброе правило — без друзей никуда, особенно без могущественных друзей.
Иностранцам, вообще-то, трудно получить разрешение на археологические исследования в Норвегии. А профессор Ллилеворт не встретил никакого сопротивления. Напротив. Директор Инспекции охраны памятников восторженно аплодировал ему. Университет с радостью предоставил самых лучших студентов-археологов для участия в раскопках. Допустили к работе в Норвегии и его помощников-иностранцев. Задобрили представителей местной власти в районе раскопок. Все — ну в самом лучшем виде. А потом выискали меня в кабинете отдела древностей Исторического музея на улице Фредериксгате. На роль контролера. Указующего перста норвежских властей. Меня, близорукого ассистента-археолога, отсутствия которого в течение нескольких месяцев в институте никто и не заметит. Чистая формальность, знаете ли, — перед профессором почти извинялись за мое присутствие, но правила есть правила.
В комнате бабушки в усадьбе стоят часы деда и тикают — исключительно в свое собственное удовольствие. С раннего детства я полюбил эти часы. Они всегда врут. В самое неожиданное время вдруг начинают бить. Без восьми минут двенадцать! В три минуты десятого! В двадцать восемь минут четвертого! Старый механизм самозабвенно раскручивает свои пружинки и колесики и возвещает: «А мне плевать!»
Почему кто-то вообще решил, что все остальные часы в мире идут правильно? Или что время можно зафиксировать движением стрелок? Я обычно думаю не очень быстро. Это связано с моей работой. Когда извлекаешь из земли древний скелет женщины, которая пятьсот лет назад прижала к себе ребенка и так и не выпустила его из рук, время словно замирает.
Порыв ветра приносит с собой соленый запах моря. Солнце уже не такое горячее. Я ненавижу солнце. Мало кто знает о том, что на этом огненном шаре идет непрерывная ядерная реакция. А я знаю. И радуюсь, что через десять миллионов лет все это кончится.
3.
В прозвучавшем над раскопками крике слышатся восторг и изумление. Профессор Ллилеворт зашевелился под своим тентом. Словно дряхлый сторожевой пес, он насторожился и выжидает, обдумывая, стоит ли поднимать лай.
Археологи редко громогласно радуются находкам. Иногда мы что-то обнаруживаем. Но бурно проявлять свой восторг ниже нашего достоинства. После тщательной консервации и каталогизации большинство ломаных монет и веретен попадает в какую-нибудь светло-коричневую коробку в дальнем углу темного хранилища, где годами ждет своего часа. Лишь немногим за свою карьеру удается найти предмет, который будет выставлен в витрине под стеклом. Думаю, со мной согласятся почти все специалисты: последняя по-настоящему грандиозная археологическая находка в Норвегии была сделана в Усеберге в 1904 году.[8]
Кричала Ирена, студентка отделения классической археологии. Талантливая, замкнутая девушка. Я мог бы даже влюбиться в нее.
Ирена входит в группу Моше. Сегодня утром она вскрывала остатки стен фундамента, имевших форму октагона — восьмигранника. Вид девушки пробуждает во мне неясное воспоминание, но оно не успевает четко оформиться.
Никогда раньше я не видел профессора Ллилеворта в таком напряжении. Несколько раз в течение часа он выходил из-под тента, чтобы взглянуть на ее работу.
Ирена выбралась из раскопа и, стоя на краю, возбужденно машет рукой профессору.
К ней бегут другие студенты.
Профессор свистит в свой свисток.
Пффффффф-ррррррр-ииииииит!
Волшебный свисток. И все, вздрагивая, застывают на месте, словно изображения на старинной восьмимиллиметровой кинопленке, застрявшей в киноаппарате.
Все послушно ждут.
Но на меня свисток не оказывает никакого воздействия. Я подбегаю к Ирене. Профессор приближается с противоположной стороны. Он пытается остановить меня взглядом. И свистком. Пффф-ррр-иит!!! Но не успевает. Я оказываюсь у края первым.
Это ларец.
Продолговатый ларец.
Длиной в тридцать-сорок сантиметров. Красно-коричневое дерево слегка подгнило.
Профессор резко тормозит у самого края. Несколько мгновений я даже надеюсь, что он в своем сером костюме свалится вниз. Это было бы бесспорным унижением. Но я не из тех, кому везет.
От быстрого бега он запыхался. Улыбается. Рот открыт. Глаза широко распахнуты. Полное впечатление, что сейчас он испытывает оргазм.
Я слежу за его взглядом. Направленным на ларец.
Профессор очень медленно садится на корточки, левую руку кладет на край и спрыгивает в раскоп.
Все присутствующие издают изумленный возглас.
Кончиками пальцев — мягких пальцев, предназначенных для того, чтобы брать бутерброды, держать бокалы с шампанским и сигары да еще ласкать шелковистые груди стеснительных барышень из Кенсингтона, — он начинает разгребать землю вокруг ларца.
Профессор Грэм Ллилеворт пишет в своем учебнике «Методы современной археологии», что тщательное описание каждой находки является ключом к правильной интерпретации. «Терпение и тщательность принадлежат к числу важнейших добродетелей археолога», — утверждает он в книге «Добродетели археологии», профессиональной библии студентов-археологов. Ему следовало бы понять, что он слишком торопится. Нам некуда спешить. Если что-то пролежало в земле сотни или тысячи лет, то следует потратить несколько лишних часов, чтобы быть точным и осторожным. Необходимо зарисовать ларец сверху и сбоку. Сфотографировать его. Измерить длину, высоту и ширину. И только тогда, когда все возможные детали описаны, можно аккуратно извлечь находку с помощью совка и чайной ложки. Кисточкой смести грязь и песок. Законсервировать деревянный предмет. А если предмет металлический, то обработать его раствором карбоната. Все это известно профессору.
И на все это он сейчас плюет.
