— Через полчаса отчаливаем. Можете поспать, у вас усталый вид. Прибудем на место, разбужу. Людей в форме и с оружием я на борт не возьму.,
— Они подождут на берегу. Прибудем на точку, спустите на воду шлюпку с гребцами. Скорее всего, гость все же свалится с неба.
Когда Белограя разбудили, он понял, что выспаться не успел, но усталость все же прошла.
На море стоял штиль, видимость не превышала трех сотен метров, дальше — сплошное молоко. Влажность была выше всех ожиданий. Капли собирались на лице, на пальто, медленно стекали, оставляя мокрые дорожки.
На воду спустили шлюпку с шестью гребцами.
— Где же ваш гость? — спросил капитан, подходя к борту. — Стоять на месте мы долго не можем…
Не успел он договорить, как вода забурлила метрах в сорока по правому борту и на поверхности появилась рубка, а потом и вся подводная лодка.
— Отправляйте шлюпку, — приказал Белограй. Шатохин дал отмашку. Гребцы взялись за весла.
— На острове Святого Лаврентия у американцев нет базы, субмарина пришла с Аляски, — заметил капитан, — никак не ближе. Путь долгий.
На палубе лодки появились двое мужчин в гражданской одежде. Шлюпка пришвартовалась к корме, люди в штатском сели в нее, и она взяла обратный курс.
— Могли бы войти во фьорд и всплыть у нашего берега. Чего им стоит. А вы на риск пошли. Зря, — проговорил капитан.
— Не будь занудой, Шатохин. Прими гостей, я буду ждать их в твоей каюте.
— Правильно. Нечего перед ними кланяться. В тумбочке есть водка и стаканы.
— С твоим торговым размахом можно иметь виски.
— Травиловка. Терпеть их не могу. А водку под красную икру американцы пьют не хуже наших.
Белограй спустился в каюту. Он долго ждал этой встречи и немного волновался. Не за себя, а за тех, кто был невольно связан с ним. Достав водку, сделал несколько глотков прямо из горлышка. В каюту постучали. Белограй сбросил пальто и остался в мундире с золотыми погонами, при орденах.
— Войдите.
Оба вошедших были немолоды, при всей сдержанности на их лицах читалось любопытство.
— Здравствуйте, генерал. Разрешите представиться. Я руководитель подразделения службы безопасности Амвросий Колчанский. Мистер Дэвид Хьюпорт руководит отделом Восточной Европы в разведывательном управлении. Как видите, мы откликнулись на ваше предложение о встрече. С некоторой задержкой по определенным причинам, но мы рады, что она состоялась.
— Мне не совсем понятно, чем занимается служба безопасности, господин Колчанский. Если вы здесь выступаете в роли переводчика, то я в нем не нуждаюсь, мы будем говорить по-английски. Прошу присаживаться.
Белограй с легкостью перешел на английский язык.
— Чем занимается Центральное разведывательное управление, мне известно. Оно преобразовано из Управления стратегических служб, созданного генералом Донованом и его помощником Аленом Даллесом. Кажется, так. И о полковнике Хьюпорте я наслышан. Ваш полк братался с русскими на Эльбе в 45-м.
— Вы хорошо осведомлены, генерал, хотя вам не сообщали, кто именно приедет на встречу, — с улыбкой сказал Хьюпорт.
— Несмотря на то, что я руковожу Дальневосточным краем, я остаюсь генералом госбезопасности. Такое бывает, когда жандарм, надзиратель, руководитель, хозяйственник и разведчик оказываются в одном лице. Очень хотелось бы, чтобы наш разговор не превратился в дуэль всезнаек, а принял бы конструктивный деловой характер. Каждый хочет извлечь пользу для себя. Встреча бизнесменов. Так вы называете деловых людей.
— Вы очень хорошо говорите по-английски, генерал, — удивился Хьюпорт, — лучше Колчанского. У вас практически нет восточного акцента.
— У меня очень хороший слух. Я говорю как слышу. Английскому меня учили очень давно. Учили англичане. Но последние десять лет я слушаю американское радио.
— С чего вы хотите начать наш разговор, генерал?
— С информации о судьбе моей жены и дочери. Я просил вас найти их. По моим сведениям, они находятся в Соединенных Штатах. Вы можете это подтвердить или опровергнуть?
— Я могу это подтвердить. Мы нашли вашу жену и дочь. На поиски потребовалось время, что и задержало нашу встречу.
Хьюпорт достал из кармана запечатанный конверт и передал Белограю.
— Уверяю вас, мы письмо не вскрывали и не читали.
— Стоило добавить, что вы его не диктовали.
— У нас разные взгляды на демократию, генерал.
— В Советском Союзе такого понятия как демократия не существует. И никогда не существовало.
Белограй подрагивающими руками разорвал конверт. Почерк жены он очень хорошо помнил. Как опытный чекист Белограй предупреждал Полину: «Если будешь писать мне письма под диктовку, то предупреди об этом, ставь над буквой «е» точки» — обычно Полина точек не ставила. Тогда он имел в виду, что письма могут диктоваться следователями с Лубянки. Будучи женой высокопоставленного чекиста, а потом главного надзирателя, недолго угодить в застенки.
Пробежав глазами по странице, Белограй не увидел точек над «е», облегченно вздохнул и впился глазами в текст. «Дорогой мой, любимый Вася!
Ты должен меня понять и простить. Я спасала нашу дочь. Звонок застал меня в гостинице, когда мы с Машей собирали чемодан, чтобы вернуться в Москву. Вероника рассказала об аресте твоего отца, и я поняла, что мы все пойдем за ним следом как ЧСР[1] и погибнем в лагерях. Меня звали в Германию в качестве эксперта для
работы с шедеврами, найденными в эсесовских запасниках. Я отказалась. Тащить дочь на развалины Третьего рейха мне не хотелось, но пришлось пересмотреть свой ответ, и я дала согласие. Наша делегация вылетела в Дрезден на следующий день. Дальше все происходило, как в страшном сне. Мне удалось перейти в американскую зону, и я попросила защиты. Через неделю нас переправили в Штаты. Не уверена, что о моем переходе узнали Советские власти.
Первое время нам жилось трудно. Теперь все иначе. У меня собственное агентство по реставрации и оценке классической европейской живописи. В Америке очень многие собирают картины. Многие бизнесмены любят русскую живопись, но не рискуют покупать без консультации — много подделок. Так что мои услуги востребованы в полной мере и мы ни в чем не нуждаемся. Мне не хватает только тебя, а Машка отца не помнит. Ходит в школу, английский стал ее родным языком. Умная, красивая девочка. Я возлагаю на нее большие надежды.
О жизни в Америке писать не буду, русским ее не понять, это надо видеть. Другая планета.
Недавно ко мне пришли люди из разведки и сказали, что у них будет возможность с тобой увидеться, и разрешили написать тебе письмо, но только не указывать адрес. В целях безопасности.
