На нем богатое пальто из прекрасного белого полотна и дорогая панама, алмазные запонки переливаются всеми цветами радуги в манжетах его рубашки. Однако отнюдь не из-за богатства выделяется он в компании юных охотников. В нем признают вожака благодаря его возрасту, силе и задиристому характеру: за словом он в карман не полезет. Большинство собак принадлежит Брэндону, а неподалеку от костра нетерпеливо перебирает копытами его прекрасная гнедая лошадь.
Следующий в иерархии — юный охотник по имени Рэндалл, который на два года моложе мистера Брэндона. Рэндалл — сын адвоката, сделавшего карьеру и ставшего окружным судьей. Должность эта никак не может считаться синекурой [3] , ибо долг судьи — добросовестное исполнение своих обязанностей.
Следом за Рэндаллом — молодой Спенсер, подающий надежды отпрыск епископа, чья миссия находится в одном из городов на реке, в нескольких милях отсюда.
Из тех, кто рангом пониже, — Нед Слаугтер, сын хозяина гостиницы в Хелине, и Джеф Граббс, прямой наследник Джефа Граббса-старшего, владельца галантерейной лавки в этом же городе.
И, наконец, на самой нижней ступени расположился Билл Бак, чей отец перебивался торговлей лошадьми и выращиванием кукурузы неподалеку от Кэша, на земле столь неплодородной, что никому и в голову не приходило оспаривать его право собственности.
Надо заметить, что все эти социальные различия никак не сказывались на отношениях сидящих вокруг костра. В лагере охотников, в юго-западных штатах, и особенно в Арканзасе, главенство не приобреталось дорогой одеждой или знатным происхождением. Отпрыск бедняка так же гордился своим положением, как и потомок плантатора-аристократа; и потому у походного костра самый бедный из всех — Билл Бак — громко разговаривал, уплетал бифштексы и запивал их немалым количеством кукурузной водки, ни в чем не уступая Альфу Брэндону, владельцу собак и роскошной гнедой лошади.
Курили юные охотники по-разному. Билл курил трубку из кукурузного початка, в то время как сын плантатора дымил гаванской сигарой.
Завтрак закончился. Отправляться в путь домой было еще рано, а вновь пускать собак по свежему медвежьему следу — несколько поздновато. От изрядной дозы кукурузного «сока» ребят потянуло на развлечения. Конечно, сыновья Арканзаса были бы не прочь перекинуться в картишки; но, к вящему сожалению Билла Бака, Альфа Брэндона и сына епископа, ни у кого из молодых людей не оказалось колоды карт. Ехать за картами в ближайшее поселение — слишком далеко. В орлянке требуется не столько ловкость, сколько удача, слишком детская игра «загони шар в лунку» также не подходит. В результате предпочтение было отдано состязаниям в силе и ловкости. В соревнованиях по борьбе, прыжкам через веревку и в длину неизменно первенствовал Альф Брэндон. Билл Бак отставал ненамного, причем оба — сын плантатора и сын скваттера — были на голову выше остальных, более молодых членов компании.
Через некоторое время обычные спортивные состязания надоели, и юношам захотелось чего-то особенного. Вскоре такое упражнение нашлось. Как насчет того, чтобы повиснуть на ветке тополя, держась за нее руками, на высоте девяти футов от земли? Кто сможет подпрыгнуть, ухватиться за ветку и провисеть дольше всех?
Альф Брэндон поднял вверх руку, сигнализируя о начале испытания, и засек время по своим часам с репетиром.
Допрыгнуть до ветки и уцепиться за нее — дело нехитрое, и все шестеро успешно справились с этим. Но вот удержаться в таком положении в течение достаточно длительного времени удалось немногим. На этот раз, к огорчению Брэндона, победил Билл Бак.
— А кто из вас провисит дольше, держась только одной рукой? — предложил Брэндон в надежде взять реванш. И он своего добился: спустя некоторое время пришел его черед торжествовать победу.
— Твоя взяла! — воскликнул с огорчением побежденный Билл. — Эй вы, кто-нибудь сможет дольше всех провисеть на шее? А ну, храбрецы, кто из вас отважится на это?
Лишь взрыв смеха раздался в ответ на это нелепое предложение.
Стояла такая глубокая тишина, что даже на большом расстоянии можно было услышать самый слабый звук. Эти молодые Нимроды [4] из дикого леса, хоть и не были профессиональными охотниками, все же умели различать окружающие звуки. Вот из тростников, которые в изобилии росли вокруг, донесся шелест, прервавший беседу юных охотников. Послышались приближающиеся шаги: кто-то шел сюда из Хелины. Шаги мягкие; судя по звуку, идут двое: женщина и человек в мокасинах. Все, кто находился на поляне, — и люди, и животные — напрягли слух.
Шаги уже отчетливо слышны; кто же это идет сюда?
Ответ не заставил себя долго ждать. На тропе показались двое: первым шел юноша приблизительно лет восемнадцати, за ним девушка на пару лет моложе.
Они не настолько похожи, чтобы быть родными братом и сестрой. У них, возможно, одна и та же мать, но не отец. Или же у них общий отец, но тогда рождены они от разных матерей.
Оба они отличались красотой. Юноша высокого роста, ладно и изящно сложен, с характерными римскими чертами; мягкие линии, выдающиеся нос и подбородок, орлиные глаза, которые в детстве видели берега Теверона или Тибра. Цвет лица также наводил на мысль об итальянском происхождении — оливковый оттенок кожи, легкий румянец на щеках, пышные волосы, черные как вороново крыло. Юные охотники на поляне буквально пожирали глазами этого юношу, так разительно отличавшегося от них не только внешностью, но и одеждой. Настоящий охотничий костюм, немного напоминавший одежду индейцев; мокасины на ногах и краги из зеленого сукна на руках; коленкоровая охотничья рубашка на плечах; вместо кепки или шляпы — тюрбан (toque), который уже давно принято носить среди полуцивилизованных индейских племен на границе, — все это позволяло сделать догадку об его индейском происхождении. Экипировка юноши — рог с порохом, мешочек с пулями на перевязи; длинноствольное дробовое ружье небрежно висело на левом плече.
Его спутница выглядела совсем девочкой лет шестнадцати, однако можно было предположить, что с возрастом она расцветет и будет настоящей красавицей. У нее была бархатистая кожа; здоровый румянец играл на лице; рыжие, словно окрашенные южным солнцем волосы были растрепаны — похоже, они никогда еще не удерживались гребнями; глаза были словно звездочки с голубого небосвода. Одета она была в простое платье из домотканой материи медно-купоросного цвета, грубо пошитое и плохо подогнанное к ее стройной фигуре. Так выглядела спутница юноши в охотничьей коленкоровой рубашке.
