Когда в начальной школе над Харуюки начали измываться старшеклассники, он стал избегать Тиюри, потому что не хотел, чтобы она видела его унижение. Но Тиюри упрямо старалась держаться рядом. Харуюки прекрасно понимал, какое чудовищное испытание в этом возрасте – «дружить с козлом отпущения». И тем не менее до пятого класса она каждый день возвращалась из школы вместе с ним, и они плюс Такуму вместе играли и дурачились. Эти воспоминания о том, как трое друзей проводили послешкольное время, хранились глубоко в памяти Харуюки, окрашенные в золотистый цвет.
…Для Тиюри эти воспоминания, скорее всего, были еще более бесценны.
Потому что источником способности к псевдолечению, которой обладал ее дуэльный аватар «Лайм Белл», было, видимо…
– Поезд идет.
С этими словами Тиюри пихнула его локтем; Харуюки поднял голову и обнаружил, что они уже добрались до платформы линии Тюо, а он и не заметил. Кинув взгляд на оранжевый поезд, подъезжающий с запада, он кивнул, а потом тихо добавил:
– …сибо, Тию.
– Э, ты что-то сказал?
Подруга Харуюки повернулась к нему, колыхнув короткой прической. Харуюки почувствовал какое-то влажное, удушающее ощущение в груди и лихорадочно замотал головой.
– Не, ничего. Д-давай на поезд!
Харуюки запрыгнул в вагон, провожаемый таким привычным изумленным голосом:
– Эй, вообще-то нам всего две остановки ехать!
От западного выхода станции Синдзюку они добрались до Дома правительства и вошли в лифт, идущий напрямую к смотровой площадке наверху здания.
Ускорение придавило их и тут же отпустило. Номера этажей на настенном индикаторе мелькали с невероятной быстротой. Стена снаружи вскоре из бетонной превратилась в стеклянную; Тиюри тут же прыгнула вперед и воскликнула:
– Уааа… потрясно, все серое…
– Из-за дождя тут почти ничего и не видно…
Как и ожидалось, вечерний городской пейзаж, простирающийся к югу, был скрыт пеленой дождя, и разглядеть что-либо было невозможно. Более того, по мере того как лифт поднимался, на стекло все сильнее налипало что-то вроде тумана, и видимость становилась еще хуже.
Лифт замедлился – Харуюки ощутил легкость во всем теле – и остановился одновременно со звуковым сигналом. По ту сторону открывшихся дверей все было белым-бело.
Токийский Дом правительства, перестроенный в 30-х годах, достигал в высоту 500 метров. Единственное более высокое сооружение в Токио (и даже во всей Японии) – Токио Скай Три[1] в Сумида-ку. Но там смотровая площадка была на высоте всего 450 метров, второе место; так что на самом деле верхний этаж Дома правительства был ближе всего к небу в центре Токио.
Вылетев из лифта, Тиюри тут же прижалась руками к громадному стеклу.
– Уаааа… супер, а здесь все такое белое…
– Да, дождя тут нет, мы уже внутри облаков.
Грустно улыбаясь, Харуюки встал рядом с Тиюри. От окна исходило молочно-белое сияние, словно с той стороны к нему приложили толстый слой ткани.
– Жаль, что неба не видно, – уныло сказала Тиюри, мрачно глядя за окно. Но вскоре она развернулась, и на ее лице вновь появилась улыбка.
– Ну и хорошо. Зато тут, кроме нас, никого нет.
Да уж, никому в голову не придет подниматься на смотровую площадку в такую мерзкую погоду, да еще в будний вечер; и действительно, здесь больше не было ни одного человека. Тиюри внезапно обвила левую руку вокруг правой руки Харуюки и потянула его в сторону.
– Тут так редко бывает так, что совсем никого, – давай пройдемся вокруг!
– Мм, д-давай.
В последнее время Харуюки более-менее приспособился нормально общаться с Тиюри, как это было в прошлом, но когда она оказывалась чересчур близко, его язык начинал заплетаться. Глядя на Харуюки, Тиюри рассмеялась и направилась по часовой стрелке коридором, идущим вокруг всей смотровой площадки.
Естественно, куда бы они ни пошли, вид за окном нисколько не менялся. За каплями воды на стекле виднелись лишь клубящиеся белые облака. Но Тиюри все равно не делала больше недовольного лица и лишь ритмично передвигала ногами.
Харуюки с трудом понимал, какие у него сейчас отношения с подругой детства. Сразу после абсурдно долгой и полной боли битвы, произошедшей два месяца назад, Тиюри обвила руками шеи Харуюки и Такуму и, плача, заявила: «Я люблю вас обоих».
С того самого времени она, как и говорила, старалась общаться абсолютно буднично и с Харуюки, и с Такуму. Как будто она пыталась вернуть время назад, к тем дням, когда они втроем играли до темноты.
– А, кстати, Хару.
Харуюки поднял голову, когда Тиюри вдруг обратилась к нему.
– Ч-чего?
– Если мы все равно собираемся дуэлиться, давай подключимся к Глобальной сети. Тогда за окном появятся указатели на разные интересные городские места.
– А… ну да.
Сейчас у них обоих нейролинкеры были отключены от Глобальной сети. Потому что Синдзюку был территорией Синего легиона «Леонидс»[2], и если бы они были подсоединены, другие Бёрст-линкеры могли бы напасть в любой момент.
К примеру, на улице «ждать вызова» было бы опасно, но здесь, на смотровой площадке, где, кроме них двоих, никого не было, никакой проблемы не возникнет, если они автоматически ускорятся при вызове. Харуюки кивнул и, открыв консоль «Brain Burst», в первую очередь пометил себя и Лайм Белл как команду. Теперь в дуэльном списке будет ясно написано, что они вдвоем, и вызывать их будут почти наверняка тоже команды из двух человек. После этого Харуюки и Тиюри одновременно подключили свои нейролинкеры к Глобальной сети.
Тотчас в поле зрения Харуюки возникло множество маленьких голографических указателей. Это были метки с описанием знаменитых мест и больших зданий, которые при ясной погоде было бы видно отсюда вживую. Друзья одновременно повернулись на восток, и в поле зрения возникли указатели станции Синдзюку, Южной террасы и лежащего подальше квартала Кабуки-тё.
– …Я так и думала, когда одни таблички, совсем неприкольно, – с недовольной улыбкой произнесла Тиюри. И тут же, словно бог погоды сжалился над ними, густые облака разошлись, и внезапно перед глазами друзей открылся вид на вечерний Токио.
Радостно завопив, Тиюри подлетела к окну. Харуюки поспешил следом.
Они смотрели невооруженным глазом вниз с высоты 500 метров; под ними расстилался мегаполис, словно гобелен с вытканной на нем полутысячелетней историей. Нити улиц ослепительно сияли, а обрамленные ими национальный парк Синдзюку Гёен и поместье Акасака, точно такие же, какими были в прошлом веке, тонули в сумраке.
А дальше к западу, словно громадная черная дыра в самом центре галактики, было еще более черное пространство – Императорский дворец.
