наружу веками накопленные ценности внутреннего обихода. Разве не этим об'ясняется очарование, которое испытываем мы при чтении произведений еще более, чем Конан-Дойль, враждебного нам по своей идеологии Киплинга?
Как и всякий подлинный художник эксплоататорского класса в период, когда этот класс еще не клонится к упадку, Конан-Дойль не лжет, а мешает правду с ложью. Но две эти вещи трудно соединимы, концы их то и дело расходятся. И стоит нам взяться за нужный конец, чтобы правда (столь нам полезная) оказалась в наших руках, а ложь осталась на совести того, кто обойтись без нее не может.
И в похождениях Шерлока Холмса, к образу которого Конан-Дойль возвращается постоянно, и в «Приключениях бригадира Жерара» (изд. в 1896 г.) понятие «прекрасной игры» получает свое развитие и воплощение.
Рассказы о Шерлоке Холмсе и рассказы бригадира Жерара о себе — это прежде всего рассказы о борьбе. Они полны напряженного, неудержимого стремления героев к поставленной себе цели. Разница в том, что Шерлок Холмс, одаренный огромной способностью индуктивного мышления, — борец умственный, интеллектуальный. Бригадир Жерар — храбрый рубака, но человек умственно-ограниченный — пускает в ход силу, ловкость и ту непосредственную изобретательность, которая нужна человеку, стоящему перед препятствием не умственного, но физического порядка. Шерлок Холмс распутывает узлы, бригадир Жерар их разрубает. В этом разница их типов. Но общий им дух борьбы роднит их как нельзя более.
Есть в этих образах и более тесное родство: борьба для них — самоцель. Они влюблены в нее, живут только ею. Это ее служители, художники, артисты. Если бы перед ними не было препятствий, они бы их выдумали. Впрочем, бригадир Жерар именно так и поступает: именно в этом корень его хвастовства, а не в его характере гасконца, как пробует уверить нас автор. Дело в том, что, рассказывая о своих военных подвигах, Жерар переживает вновь не только пережитое им однажды, но и то, что он хотел бы пережить. Он искренно верит в то, что по доблести и уму — он первый офицер во всей армии Наполеона. Первый он и в успехе у женщин. И хотя относительно ума в его первенстве приходится по меньшей мере усомниться, но разве может сомневаться в себе человек, цель жизни которого в том, чтобы быть всюду и во всем только первым.
Дух борьбы, беззаветного увлечения борьбой, неудержимое стремление к тому, чтобы всегда быть первым у цели — это основное содержание того понятия fair play, которое лежит в основе характера бригадира Жерара. Содержание этого понятия должно быть дополнено еще одной чертой, чтобы быть исчерпанным до конца: оно неотделимо от уважения к противнику, как достойному партнеру в той «прекрасной игре», которая называется борьбой. При всем своем хвастовстве бригадир Жерар всегда готов отдать должное противнику. И хотя честолюбие не позволяет ему сделать это до конца, поставить себя на одну доску с ним, однако, в его суждениях о противнике очень отчетливо сквозит та мысль, что уважение к противнику есть не что иное, как оборотная сторона уважения к самому себе.
Шерлок Холмс — частный детектив, обслуживающий интересы английской буржуазии. Отсюда на его образе налет лицемерной сантиментальности и ханжеская, показная добродетель в его общественных оценках.
Бригадир Жеррар — офицер Наполеоновской армии, сыгравшей, правда односторонне, революционную роль, поскольку захвативший власть во Франции император был всего навсего офицером революционной армии, не имеющим связей со старым феодальным миром, и всем был обязан Великой Французской Революции, выдвинувшей его на вершину власти и славы, а потом об'ективно вынужденный противопоставлять феодальному порядку в завоевываемых странах новый порядок — буржуазный. Но буржуазная армия Наполеона, при всей своей об'ективной революционности, была все же буржуазная армия, а не пролетарская. Духом приобретательства и индивидуализма был полон весь ее организм и каждая частица последнего. Эта революционная армия грабит ценности завоевываемых стран, вызывая к себе ненависть населения, — об этом красноречиво рассказывает бригадир Жерар.
Соответственно этому, и каждый офицер ее был заражен индивидуалистическим духом авантюризма и карьеризма. Вот почему дух борьбы, «прекрасной игры» в том смысле, как мы его определили, в образе Жерара предстает перед нами искаженным. Жерар плохо отдает себе отчет в конечной цели своих подвигов: для него они носят самодовлеющий характер, или точнее являются лишь средством для удовлетворения собственного честолюбия. Но это, ведь, не единственный случай, когда ценная человеческая черта, результат многовековой культуры, получает в буржуазном обществе дурное, недостойное употребление. От этого она не перестает быть величайшей ценностью, которая, при ином — пролетарском, а затем и социалистическом — строе неминуемо принесет прекрасные, нужные всему обществу плоды.
Кто знает, не освободился ли бы бригадир Наполеоновской армии Жерар при иных, проникнутых коллективизмом условиях от своего бахвальства и страсти к самовыдвижению, и не вышел ли бы из него храбрый, честный и активный краском?
Это гадательно, скажет читатель. Но дух «прекрасной игры», дух честной, прямой и открытой борьбы, рыцарем которой является Жерар, не вызывает ли в нас представления об отдаленном сходстве его с теми людьми, которые выковываются у нас в нашей пролетарской Красной армии?
Зато уж вовсе не гадательна судьба буржуазного писателя Конан-Дойля. Он в действительности прошел путь, обратный тому, который намечается для его создания. До конца сопутствуя английской буржуазии, мировая гегемония которой закатывается и которой осталось искать утешение только в молитвеннике да бессильной злобе на нашу страну, Конан-Дойль ищет утешения… в спиритизме. Последний его роман «Земля туманов», выпущенный им в 1926 г., говорит о том, что «прекрасная игра» уже не по зубам этому писателю, дряхлеющему вместе со своим классом, и в удел ему остается только манная кашка домашнего мистицизма.
Д. Горбов
I. НЕОБЫЧАЙНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ В ЗАМКЕ МРАКА
