вот незадача! – никакого мотеля здесь давно уже нет.
– Погодите, погодите…
– Ни кофе, ни чая. Поставщик будет только завтра. Могу предложить газировки или горячего молока.
Если хозяин пытался разрядить атмосферу шуткой, то этого ему достичь явно не удалось: фраза прозвучала ядовитой насмешкой. Тогда, видимо решив исправить нечаянную издёвку, он повторил, подбирая слова и обрубая фразы так, чтобы не сболтнуть лишнего:
– Кофе нет. Закончился. То была последняя, – и хозяин мотнул небритым подбородком в сторону человека-статуи. – Порция.
Мотоциклист смерил взглядом своего не подающего признаков жизни соседа, затем задумчиво почесал щёку, наблюдая, как хозяин сосредоточенно надраивает тряпкой старый металлический поднос, словно это занятие было тем единственным, ради которого существовал он сам, его кафе, а может, даже и весь мир.
– Есть поблизости ещё какая-нибудь забегаловка, где можно?.. – решился на вопрос мотоциклист.
– На восходе, – буркнул хозяин, не дослушав.
– Сколько туда по времени?
– Именно время я и имел в виду.
Мотоциклист едва не сплюнул.
– Вот тебе и менетекел… – пробормотал он себе под нос.
Шумно выдохнув, мотоциклист растёр ладонями лицо. Затем внимательно посмотрел на хозяина кафе, достал бумажник и извлёк оттуда банкноту.
– Одна. Чашка. Кофе.
И прихлопнул её о стойку.
С полминуты хозяин надувался недовольством, усиленно втирая тряпку в поднос, однако номинал купюры пробил брешь в его упрямстве.
– Хорошо, – запыхтел он, сдуваясь. – Я посмотрю… в своих личных запасах…
– И покрепче! – воспользовавшись моментом, добавил мотоциклист.
Походя смахнув купюру в карман, хозяин удалился за расположенную в углу дверь и там, за дверью, зашуршал чем-то, загремел, тяжело вздыхая, будто пытался справиться с какой-то сложной проблемой.
Мотоциклист пробежал равнодушно глазами по развешенным на стенах печатным раритетам и, также без особого интереса, окинул взглядом облокотившегося в шаге от него о стойку молчаливого незнакомца. Побарабанил пальцами по столешнице.
Громкий хлопок за стеной, где возился и пыхтел хозяин, – и свет в зале погас. Одновременно с хлопком раздался дикий вопль, тут же рассыпавшийся бранной скороговоркой: хозяин, не стесняясь в выражениях, выплёскивал досаду и негодование по поводу секундной слабости, что заставила его поддаться на уговоры настырного любителя кофе. Потянуло вонью горелой проводки. Вторя хозяину, вполголоса выругался мотоциклист.
Похоже, электричество отключилось во всём здании, поскольку ни огонька внутри, ни раздражающего подмигивания доживающей свой век неоновой вывески снаружи – ни единого признака искусственного освещения не наблюдалось в ослепляющей темноте.
Первые секунды казалось, что вместе со светом исчезло всё. Однако едва угадываемые блики, там, где висели на стенах, прикрытые стёклами, фотокарточки и вырезки, да разбитая на квадраты окон тьма внешняя, не такая плотная, как здесь, в помещении, были верным знаком того, что изолированная вселенная-омуток не схлопнулась, превратившись в ничто, а лишь прорвался её надутый жёлтым светом пузырь. И теперь, неслышным дыханием пантеры проникая через окна, образовавшийся вакуум начала заполнять ночь.
Ещё раз выругавшись, мотоциклист достал телефон, включил экран и выкрикнул в подсвеченное холодным сиянием и потому ставшее каким-то замогильно-потусторонним пространство:
– Эй! У вас всё в порядке? Помощь нужна?
Но хозяин то ли не услышал вопроса, то ли ответ его слишком органично вплёлся в череду невнятных ругательств. Не разобрав ничего вразумительного, мотоциклист остался на своём месте.
– Чёрт-те что… – процедил он, кладя включённый телефон рядом с собой на стойку, и сосед его, как показалось, кивнул одобрительно. Хотя, возможно, это была всего лишь игра света и тени.
Брань хозяина между тем смещалась куда-то вглубь и в сторону, затухая до едва уловимого бормотания. Грохот – и новый приступ раздражённого речитатива. Пауза. Где-то, совсем далеко, послышались щелчки, и, совпадая с некоторыми из них, светильники в зале принялись загораться и снова гаснуть, своим хаотичным обстрелом повергая в смятение и панику пробравшуюся в кафе ночь…
***
Липкий мутно-жёлтый свет, источаемый чередой янтарных светил, снова наполнял зал своей клейкой снотворной массой. Впрочем, не все светила пережили катастрофу: одно из них так и осталось висеть матовой пустой скорлупой лишённого светоносной жизни яйца.
Мотоциклист прислушался, выключил экран телефона.
– Всё, что ли? – подумал вслух.
В ответ на вопрос открылась дверь за стойкой и показался хозяин. Лицо его выражало крайнюю степень озабоченности, смешанной с недовольством. Он поднял взгляд и замер, удивлённый.
– О! Вы ещё здесь?
И снова скрылся за дверью.
Вернулся он через минуту, с торжественно-трагичным видом служащего бюро ритуальных услуг держа поднос, в центре которого, одиноко и гордо, как последний уцелевший корабль некогда великой эскадры, исходила паром чашка кофе. То, что это был кофе – и на удивление хороший! – чувствовалось сразу: будоражащий обоняние аромат разошёлся мгновенно, едва открылась дверь.
– Теперь это точно последняя, – возвестил хозяин хмуро, неловко переставляя чашку с подноса на стойку: кисть его правой руки была обмотана давешним обрывком полотенца. – И воды тоже не будет, – добавил, будто последний гвоздь вбил в домовину. – До утра как минимум, пока не приедет мастер и не оживит помпу.
– Ф-ф-уф-ф… Вы как будто на отшибе живёте! – покачал головой мотоциклист.
– Так оно и есть – на отшибе, – с долей вызова подтвердил хозяин.
– А что там, кстати, написано у вас на вывеске? – между прочим поинтересовался мотоциклист, осторожно касаясь пальцами затёртого рисунка на боку чашки и с наслаждением вдыхая гуляющий над поверхностью напитка ароматный парок.
– Вы не умеете читать или забыли дома очки?
– Там женское имя. Кто это? – не обратил внимания на грубость мотоциклист.
– Отрадно, что вы всё-таки обучены грамоте, – проворчал хозяин, недовольно рассматривая оставленное на подносе чашкой мокрое пятно.
– И всё же? – не отставал мотоциклист.
– Это имя моей жены.
– Где же она?
– Её больше нет.
– О-о… Соболезную.
– Стоит ли? Я был рад избавиться от старухи.
Не заметив отразившегося на лице собеседника удивления, хозяин плюнул в поднос и принялся тереть его замотанной в тряпку рукой. Сделав ещё один, контрольный, плевок, продолжил:
– Она сбежала в город, к дочери. И сколько времени прошло – я ни разу не пожалел об этом.
– Ах вот, значит, как… А вы, получается, если следовать указанной на вывеске фамилии и вашему родству с хозяйкой, мистер Доу?
– Если вам так угодно.
Безмолвный посетитель, которого оба – и хозяин, и мотоциклист – уже перестали замечать, вдруг поднял свою чашку и одним глотком выпил её содержимое. Хозяин сопроводил это действие немигающим взглядом спаниеля: чудо ожившей статуи сподобилось произойти в его ничем не заслужившей подобной чести забегаловке! Посетитель же аккуратно поставил чашку и повернулся, собравшись уходить. Неловкое движение – должно быть, ноги его затекли от долгой неподвижности и руки потеряли сноровку – и чашка мотоциклиста опрокинулась,
