Наконец, взобравшись под предводительством Мукоки на последний, довольно высокий холм, который преграждал им путь, они остановились и не могли удержаться от радостного возгласа.
Место было идеальное, и его дикая красота поразила их своей неожиданностью. В глубине скалистой чаши, окруженной величественным амфитеатром из кедровых, сосновых и буковых лесов, спало маленькое очаровательное озеро; с одной стороны к нему примыкала небольшая плоская поверхность, которая летом, по всей вероятности, представляла собой луг.
Мукоки, ни слова не говоря, сбросил на землю тяжелый тюк, которым был нагружен. Род сделал то же со своим, а Ваби выпрягся из ремней, с помощью которых тащил сани. Даже Волк, натянув веревку, погрузил свои жадные глаза в котловину, как будто понимал, глядя на своих хозяев, что зимняя стоянка найдена.
Ваби первый прервал молчание.
– Как находишь ты это место, Мукоки? – спросил он.
Мукоки закудахтал с нескрываемой и безграничной радостью:
– Очень красивое и хорошее! Мы иметь тут чудесную зиму! Много дров для огня! Никого кругом!
Оставив багаж и Волка, привязанного к саням, трое мужчин спустились к озеру.
Но едва успели они подойти к берегу, как Ваби остановился и вздрогнул. Указывая товарищам на лес, расположенный на противоположном берегу озера, он воскликнул:
– Смотрите!
Там, наполовину скрытая среди сосен, стояла хижина. Даже на расстоянии можно было догадаться, что она покинута людьми. Масса снега навалилась вокруг нее. Дым не поднимался над крышей. Никаких признаков, свидетельствовавших о жизни.
Обойдя озеро, охотники направились к хижине.
Осторожно приблизившись к ней, они убедились, что хижина была старая. Бревна, из которых она была построена, начинали уже гнить. На крыше пустили корни кусты, семена которых занес сюда ветер. Без сомнения, постройка насчитывала уже несколько лет. Дверь, сделанная из расколотых бревен и обращенная в сторону озера, была герметически закрыта. Так же закрыто было и единственное окно, обращенное в ту же сторону и заставленное снаружи ставнями, сделанными из молодых деревьев.
Мукоки попытался открыть дверь, навалившись на нее. Но она устояла против его напора. Было ясно, что внутри она прочно закрыта на задвижку.
Тут было чему удивляться. Каким образом дверь могла быть заперта изнутри, если в хижине никого не было?
В течение нескольких минут друзья стояли в полном недоумении, напрасно напрягая свой слух.
– Вот так странная история! Не правда ли, Муки? – тихо сказал Ваби.
Мукоки, опустившись на колени перед дверью, продолжал прислушиваться, прижав ухо к щели. Так как он по-прежнему ничего не слышал, то он встал и, отвязав свои лыжи, двумя ловкими движениями отбросил их в сторону.
Потом, вынув топор из-за пояса, направился к окну.
После десятка ударов ему удалось прорубить в ставне небольшое отверстие. И снова, полный недоверия, старый индеец стал прислушиваться, приложив к нему ухо. По-прежнему ни одного звука! Он втянул в себя воздух. Разреженная и в то же время затхлая, почти удушливая атмосфера достигла его ноздрей. Он чихнул. Потом начал кусок за куском отбивать ставню от окна. Когда отверстие было достаточно велико, он просунул в него голову и плечи и посмотрел. Но в первый момент не мог ничего разглядеть в темноте хижины.
– Ну, Муки? – с нетерпением спрашивал Ваби, стоя за его спиной.
Мукоки все еще оставался безмолвным. Его глаза начинали привыкать к темноте, он издавал не больше звуков, чем камень; он был нем как мертвец.
Наконец, очень медленно, с тысячью предосторожностей, как будто боясь разбудить кого-то, кто спал, он вылез назад и спустился на землю. Когда он обернулся к двум своим спутникам, у него было такое выражение лица, какого им еще не случалось видеть.
– В чем дело, Мукоки? – спросили они.
Старый индеец глубоко вдохнул струю свежего воздуха.
– Хижина… – пробормотал он. – Хижина… В ней целая армия мертвецов!
Глава IX
Что заключал в себе мешочек из оленьей кожи
Ваби и Род удивленно переглядывались, не зная, как им понять это странное заявление. Между тем с дрожащего лица индейца не сходило выражение мало свойственного ему волнения.
– Армия мертвецов, да! – повторял старый охотник.
И, когда он поднял руку, частью чтобы придать больше веса своим словам, частью чтобы снять паутину, которая облепила все его лицо, юноши заметили, что эта рука дрожала.
Через несколько минут Ваби в свою очередь просунул голову и плечи через ставню и посмотрел внутрь, как сделал раньше Мукоки. Когда он вытянул голову обратно и повернул к Роду свое лицо, искаженное странной усмешкой, видно было, что он потрясен. Но его волнение было меньше, чем волнение старого индейца, который получил первое впечатление от ужасного зрелища, впечатление, подобное неожиданному выстрелу из ружья, поражающему человека прямо в грудь.
– Посмотрите и вы тоже, Род! – сказал он.
Затаив дыхание, Родерик приблизился к темному отверстию. Сердце его трепетало, но не от страха, а от какого-то таинственного, неосознанного волнения. Жуткое чувство, владевшее им, было так сильно, что он невольно отшатнулся, прежде чем просунуть голову через ставню.
Когда это было сделано, он тоже вначале ничего не мог разглядеть. Хижина была погружена в абсолютную темноту. Потом ему показалось, что мрак рассеивается, и он начал различать противоположную стену. Потом посреди хижины выступил плохо обтесанный стол. А возле стола лежало кучей что-то неопределенное. Поверх же этой кучи находился перевернутый стул, наполовину покрытый каким-то тряпьем. Глаза Рода продолжали блуждать по хижине.
Вдруг Ваби и Мукоки услышали вырвавшийся у него и быстро подавленный крик ужаса. Они увидели, как он уцепился руками за край отверстия, проделанного в ставне. Он смотрел как зачарованный.
У внутренней стены, так близко, что он мог достать рукой, стояло то, что пятьдесят лет тому назад, казалось, было живым человеком. Сейчас это было не больше чем скелет, страшный и в то же время смешной. Пустые орбиты слабо освещались тонким лучом света, просачивавшимся в хижину, рот корчил гримасы и зиял прямо против Рода сквозь окутывавший его мрак.
Родерик почти свалился на землю. Он был бледен и дрожал.
– Я видел только одного… – прошептал он, намекая на восклицание Мукоки.
Ваби, который уже вполне овладел собой, дал Роду, смеясь, два или три шлепка по спине, чтобы привести его в чувство, в то время как Мукоки удовольствовался своим ворчанием.
– Вы плохо видели, Род, – сказал Ваби насмешливым тоном. – Ваши нервы помешали вам посмотреть подольше. Впрочем, черт побери, кто не придет в содрогание от такого зрелища. Идем, я открою дверь!
