как угрозу. Иначе, наверно, выпрыгивали бы из люка перекатом, прикрывали других огнем… Нет, высыпали кучей, настороженные, с короткими автоматами наперевес. И попали под автоматные и пулеметные очереди.
Наверное, гуманнее было бы пытаться вызвать противника на переговоры, взять в плен, но Несвицкий не мог позволить себе подобных маневров. Ясень пень: к ним прилетел спецназ, с которым шутки плохи. Что немедленно и подтвердилось. Немцы попытались соскочить с линии огня, найти укрытие или запрыгнуть обратно в самолет. Летчики снова запустили моторы, винты превратились в ослепительно сверкающие на солнце диски, машины начали разворачиваться… и остановились. Один из броневиков пронесся мимо самолетов и встал на дороге, перегородив путь к взлету.
Стрельба стихла. Хорваты окружили обе воздушные машины, не опуская стволы.
— Вперед! — закричал Касаткин-Ростовский. Он не сдержался и включился в бой. — У них передатчики!
Это Несвицкий и сам понимал. Но за три минуты, а прошло примерно столько, кто-то из пилотов наверняка сообщил о нападении. Поздно.
Оба князя полетели к немцам, встали за спиной хорватов. Те подняли оружие и прицелились в машины. Их моторы смолкли, люки распахнулись. Бойцы в защитной экипировке и летчики вышли с поднятыми руками, оружие полетело под ноги.
Короткий допрос пленных и оказание помощи живым растянулось примерно на полчаса. Без лишних дырок в организме остались четыре пилота и три солдата. В числе легкораненых обнаружился старший офицер с удостоверением на имя Хельмута Виттенштейна.
Ковачич подошел к Несвицкому и замер рядом, когда тот остановил кровотечение командира спецназовцев, а потом вколол бесценный раствор. Пробурчал, что предпочел бы пристрелить гада.
Николая занимали абсолютно иные проблемы.
— Борис! Справишься с управлением? — спросил у друга.
Касаткин-Ростовский после освобождения Славии увлекся авиацией и получил диплом пилота. Николай об этом знал. Друг даже покатал его на своей «авиенне» — похвалился по укоренившейся привычке.
— А какая тут альтернатива? — сморщился Борис. — Посадить за штурвал кого-то из немцев, приставив ствол к его башке? Ну, он сядет на германской авиабазе в Белграде, и хоть стреляй ты, не стреляй. Сделаем иначе. Опускаю самого опытного в правое кресло, пристегнув его наручниками. Будет очень мотивирован долететь благополучно. Но я нужен тебе здесь.
— У нас есть другой пилот? Может это Милица? Ее точно никто не упрекнет, что рулила как блондинка.
— Не смешно, — Борис насупился.
Нехотя признав, что ситуация не оставила им других возможностей, он стал командовать. Топливо слили и заправили одну машину под завязку. В нее сели раненый Виттенштейн, все еще не въехавший в происходящее Вирт, германский пилот и один из хорватских добровольцев, согласившийся на дармовую экскурсию в Варягию с оружием в руках. Борису совсем не улыбалось одному находиться на борту немецкого самолета с тремя врагами за спиной. Страшные улики преступной деятельности перекочевали из камеона, так здесь называют грузовики, на пассажирские сиденья.
— Полетишь на бреющем, по-партизански? — спросил Несвицкий.
— Вот еще! — ответил князь. — Врублю немецкий маяк и буду орать на весь эфир, что лечу по неотложной нужде. Болгары точно не осмелятся вякнуть, они ссут перед Люфтваффе. Над морем свяжусь с базой в Тавриде, чтоб подняли истребители на прикрытие. Хозяева этих двух птичек могут очухаться и послать своих на перехват.
— Рискованно… Может, через румынов прямо в Славию?
— Румыния еще ближе к немецким авиабазам. Не переживай, я куда в меньшей опасности, чем остающиеся. Немного чувствую себя дезертиром. Будь здесь осторожнее.
— Один мой знакомый, его звали Иво Андрич, как-то сказал про сербов: мы все мертвы и лишь стоим в очереди на собственные похороны. Я, конечно, не столь пессимистичен, но чему быть — тому не миновать. А немцам так просто не дамся. К Марине зайди, попытайся объяснить, почему я остался.
— Это будет сложнее, чем перегнать самолет! — засмеялся Борис.
Они обнялись. Хорват отогнал броневик, и маленький самолет шустро побежал по дороге, взмыв в воздух у самого поворота на серпантин.
«Для Бори через несколько часов все закончится, — подумал Николай, — для меня главное только начинается».
[1] В. Высоцкий.
6.
Самый стойкий, смелый воин не устоит, если по его подразделению метров с пятидесяти садит крупнокалиберный пулемет из бронеавтомобиля, спрятаться негде, а на автомате нет подствольника, чтоб загасить огневую точку. Кто же знал, что операция по зачистке научной лаборатории обернется боем с бронетехникой?
Просматривая донесения, касающиеся ситуации в Високи Планины, бригадный генерал Шварцкопф почувствовал, что сведений вдруг стало много, и они никак не складываются в ясную, непротиворечивую картину. Какого дьявола хорватские полицейские обстреляли штурмовиков Бундесвера и взяли уцелевших в плен? Поскольку самолет, из которого велась радиопередача, находился на земле, его пилоту удалось нащупать связь с единственным ближайшим блокпостом — на дороге, ведущей к деревне Златица. В итоге разведывательный реферат получил обрывок послания, из которого следовало, что хорватский броневик открыл огонь по германскому спецназу, а окружившие самолеты пешие полицейские вынудили остальных сдаться.
Атака со стороны хорватов виделась невероятной, как нападение преданной собаки на любимого хозяина, если только та, конечно, не взбесилась. Объяснение, правда, виделось простое. Даже самый верный пес пустит в ход клыки, если сочтет, что ему грозит смерть. Наверняка Хельмут, завидев хорватов, решил первым делом избавиться от нежелательных свидетелей, но не принял во внимание наличие у тех тяжелого пулемета и броневика. Итог схватки очевиден — разгневанные унтерменши завалили часть десанта, остальных взяли в плен. В задаче появилось сразу несколько новых неизвестных: кто из немецкого отряда выжил и, главное, что рассказал про их задачу. Простофиля, командующий ученым сбродом, не подозревал, что их прилетели уничтожать. Надо надеяться, что в спецназе — стреляные воробьи, они выдержат единую линию поведения — пришли на помощь с целью эвакуации, устроили пальбу по недоразумению… Может, и повезет. Второе неизвестное касалось состояния базы. Бой прямо под окнами наверняка напугал штатских крыс. Часть сотрудников — местные, если они сбежали и вернулись в семьи, то ненужные сведения распространятся, что гораздо хуже.
Третье неизвестное проистекало от донесений, что в Високи Планины появилась бригада медиков-волонтеров под командованием какого-то немца, чью личность установить не удалось. В его группе есть еще какие-то славяне, вероятно — болгары или славы, и один из прибывших обладает магическим даром зачаровывать плазму крови. «Источник из Беле Планине сообщает следующее, — говорилось в рапорте. — Зачарованная плазма практически на 100 % обеспечивает выздоровление».
Черт те что там происходит… Сильный
