— Целы?
Кивают головами. Ладно, сейчас не до них. Лодка уже миновала мыс и идёт поперёк протоки. Вода здесь неспокойная, вся в бурунах, и течение сильное. Шум водопада слышен очень даже отчётливо. Пока мы уверенно пересекаем реку. Тьфу, тьфу, тьфу… А плыть-то куда? Вижу на том берегу нечто вроде заводи. Рулю туда. Ещё немного и мы на месте. Что-то пошло не так. Сердце обрывается и летит в желудок. Слышу крик Светланы: — Один мотор заглох! — Уже почувствовал. Начинает сносить. Второй мотор тоже зачихал. Ору, не оборачиваясь: — Приготовьте вёсла! — Берег совсем близко. Мотор чихнул в последний раз и заглох. Ору: — Гребите! — Не вижу, что там у них, но получается плохо. Вот, теперь получше, но мимо заводи нас уже пронесло. Берег впереди: скала да камни. Над ними кусты и деревья. К такому причалить будет трудно. А что это за верёвка привязана за носовую скобу, конец которой уходит в бардачок? Переползаю на нос и откидываю лючок. Верёвка уложена аккуратными петлями, на другом конце привязана кошка. Выкладываю всё на нос. Выпрямляюсь на коленях. Раскручиваю конец с кошкой над головой и бросаю наудачу. Второй попытки не будет. Повезло! Кошка за что-то зацепилась. Верёвка травится за борт, а я спрыгиваю с носа. Вовремя. Сильный рывок валит с ног, прямо в объятия Светланы. Лодка разворачивается носом против течения и начинает бортом идти на берег. Мы трое уже рядом и на ногах. За пару секунд до столкновения ору Светлане:
— Прыгай!
Она сильно отталкивается, а мы с Альваресом руками придаём ей дополнительное ускорение. Удар — и я сажусь на дно лодки. Альварес оказался поустойчивее. Он сильно отталкивается и выпрыгивает на берег. Встаю на ноги и тоже прыгаю. В момент отталкивания понимаю, что верёвка не выдержала. Лодка резко уходит из-под ног. Прыжок получается слабым. Падаю животом на мокрый камень и начинаю скользить вниз. В отчаянии выбрасываю вперёд правую руку и цепляюсь пальцами за какой-то выступ. Шарю ногами, но опоры нет. Сейчас пальцы разожмутся и мне конец. В отчаянии выбрасываю левую руку и хватаюсь за какой-то куст. Немного подтягиваюсь и, наконец, нахожу опору для правой ноги. Теперь полегче. Поднимаю голову и вижу взволнованные лица Светланы и Альвареса. Это они где-то выломали длинную ветку и протянули мне. Через пять минут лежим рядом промокшие, усталые, но живые. Под боком ревёт с досады водопад. Нынче ему ничего вкусненького не перепало.
* * *
Альварес ничего проводник, толковый. Переночевать, правда, пришлось там же, у водопада. Но уже к обеду следующего дня он вывел нас на затерянный в джунглях аэродром.
Мы сидели со Светланой в какой-то хибаре и смотрели, как за окошком начинает накрапывать дождь.
— Не нравится мне всё это, — покачала головой Света.
— Что именно? — поинтересовался я.
— Дождик, например.
— Дождик как дождик, — пожал я плечами. — Покапает — пройдёт.
— Не скажи, — не согласилась Светлана. — Если это начало сезона дождей, то зарядит надолго.
— А когда у вас сезон дождей? — забеспокоился я.
— В Рагвае уже, наверное, начался, а тут — не знаю.
Судя по её лицу это не все плохие новости.
— Тебя ещё что-то беспокоит?
— Точнее, кто-то. Наш проводник.
— Альварес? — удивился я.
— А что у нас был кто-то ещё, если, конечно, не считать того бедолагу, которого подстрелили пограничники?
Перепираться не хотелось, и я сказал примирительным тоном:
— Согласен, глупость спросил. Ну и что в нём не так?
— Понимаешь, — задумчиво произнесла Светлана, — он какой-то не такой. Настоящий проводник довёл бы нас до цели и был таков. А этот всё ещё около нас.
— Думаешь, ему что-то от нас надо? — проникся я её беспокойством.
Сзади раздалось лёгкое покашливание. Мы разом повернули головы. Возле двери стоял Альварес. Увлёкшись разговором, мы не заметили, когда он вошёл. Интересно, многое он слышал?
— Чувствую, пришла пора поговорить по душам, — произнёс Альварес на чистейшем русском языке.
Если меня его слова лишь удивили, то Светлана впала в ступор. Альварес подошёл к нам и уселся рядышком.
— Дело в том, ребята, что я резидент советской разведки.
Это фраза показалась мне настолько дикой, от неё настолько отдавало бутафорией, что я чуть не расхохотался. Светлана, напротив — вскочила с места и отпрянула в сторону. Лицо страдальчески исказилось, она помотала головой, с губ сорвался полувопль-полурыдание:
— Нет! Нет! Я вам не верю! Этого просто не может быть!
У девушки явно начиналась истерика. Пока я думал, как ей помочь, Альварес неожиданно прокричал командным голосом:
— Лейтенант Мамаева, немедленно прекратите!
У Светы был такой вид, будто её только что отхлестали по щекам. Она опустилась прямо на пол, закрыла лицо руками и тихо заплакала. Я поспешил присесть рядом, обнял Светлану за плечи. Она тут же ткнулась в моё плечо носом, но плакать не перестала. Успокаивающе поглаживаю её по волосам и с укором говорю Альваресу, который, надо отдать ему должное, пребывает в полной растерянности:
— Вы бы, товарищ, как-нибудь поаккуратней делали такие заявления. Видите, до чего девушку довели?
Альварес горестно всплеснул руками.
— Господи, да отчего вы все такие нежные? Девочка, ты что, действительно вообразила, что я пришёл по твою душу? Ты ведь даже не обратила внимания на то, что помянув разведку, я сказал «советская», а не «российская». Я был заслан сюда ещё во времена СССР, в российской разведке толком и послужить не успел. Связь с Центром я потерял задолго до твоего появления в Рагвае.
Эта фраза прозвучала на такой минорной ноте и была произнесена так искренне, что нашла отклик не только в моей душе. Светлана прекратила плакать и уставилась на Альвареса, правда, всё ещё недоверчивым взглядом.
— Ты спросишь, откуда я знаю твою девичью фамилию и звание? — продолжал убеждать её Альварес. — Так ты этого особо и не скрывала. Как минимум, нескольким людям в Рансьоне это было известно. А что известно многим — известно всем.
Похоже, его слова показались Светлане убедительными. Она встала с пола и пересела на скамью. Я сделал то же самое, на всякий случай заняв место между ней и Альваресом. А он продолжил говорить, уже более спокойным тоном:
— Меня — кстати, можете называть меня Михаилом — направили в Латинскую Америку ещё при Юрии Владимировиче Андропове. Пока я обживался и приводил биографию в соответствие с легендой, в СССР началась перестройка. Связь стала неустойчивая, а потом пропала вовсе. Последнее сообщение из Центра, которое я получил, предписывало мне залечь на дно и ждать, самому связь не искать ни при каких обстоятельствах. Вскоре я услышал об арестах наших разведчиков, которых новое руководство страны выдало иностранным спецслужбам. Я был уверен, что меня ждёт та же участь, но за мной так и не пришли. Думаю, кому-то в Москве удалось уничтожить моё досье. Но вместе с ним пропала и ниточка, связывающая меня с Родиной. Последнюю надежду я потерял после твоего, Светлана, приезда. Да, я считал, что ты связная. Когда понял, что это не так, решил покинуть страну при первом удобном случае. И вот такой случай настал — я ухожу вместе с вами. Готовя по заданию Кардосы ваш побег, я решил зафрахтовать местечко и для себя.
