— А стекло? — спросил лорд Джон. — Ведь стеклянные осколки тоже встречаются.
— Но не таких же размеров! — взмолился профессор, понимая, что это единственная более-менее возможная и правдоподобная версия.
— А вдруг в то время, когда Земля только-только формировалась, создались определённые благоприятные условия для естественного создания подобного стеклянного массива? — спросил я. — Ведь Антарктида — ещё не совсем изученный материк.
— А почему бы и нет? — поддержал мою идею лорд Рокстон.
— Вряд ли, но до тех пор пока мы не найдём другого, более правдоподобного объяснения, отрицать эту гипотезу не будем, — пришлось согласиться больше со своими выводами, чем с нашими, Челенджеру. — Но я думаю, что когда мы полностью изучим эту страну, нам откроется истинное его происхождение.
Тем временем тучи опять застелили «небо», но, несмотря на это, темнее не стало. Почему? Никто не знал.
С продвижением дальше на юго-восток, свет приобрёл красноватые блики. Стало теплее.
Через пол дня пути по загадочной стране, термометр стал показывать плюс восемь градусов по Цельсию, а давление стало повышаться, что прибавило количество непонятных явлений. Солнце, как мы и предполагали, не появилось, зато мы ещё несколько раз видели наш «потолок» среди тёмной дымки сгущающейся временами над нами.
— А вот это уже ни в какие рамки не входит! — возмущался Челенджер. — Обычно на Южном полюсе давление такое, как на высоте двух миль, а тут почти такое, как на поверхности моря в средних широтах.
— А что вы скажете о температуре? — поинтересовался Саммерли. — Подобной температуры на Антарктиде не бывает даже в самые тёплые летние дни, не считая сейсмически активных зон и Антарктического полуострова, и тем более на семьдесят третьем градусе южной широты, где мы сейчас и находимся.
— Мы уже рассматривали предположение о сейсмической активности, но мы сравнивали её с той, при которой тает выпавший снег. Но так как мы уже имели возможность убедиться, что, по крайней мере, некоторая часть этой страны укрывается от внешних снегопадов, то я смею предположить, что тут имеет место или слабая сейсмическая активность, или сильная, но направленная и рассредоточенная по отдалённым друг от друга местам.
— Вы хотите сказать, что здесь может быть обширная, непокрытая льдами суша? — спросил я.
— По-моему здесь всё может быть, — устало ответил зоолог.
Всё ближе приближаясь к увеличивающейся чёрной кромке земли, температура воздуха непрерывно росла, а температура воды «зашкаливала» с отметкой плюс пять. Что ещё раз подтверждало сейсмическую природу неизвестной страны.
Весь день радисты пытались связаться с кем-нибудь по радио, но всё было тщётно. Мы оказались отрезанными от внешнего мира.
По словам Челенджера, это объяснялось или повышенной магнитной активностью (магнитные бури здесь не редкость), или большим количеством базальтовых руд, образовавшихся от действия вулканической активности, или и то и другое одновременно.
К нашему чрезмерному удивлению, под конец дня в воздухе стало проноситься множество каких-то небольших птиц, но учёные не смогли их назвать, так как те пролетали далеко от судна и, казалось, боялись его.
— Не верю своим глазам, — говорил Саммерли. — Мы открыли почти в самом сердце Антарктиды страну, населённую настоящими животными!
Вечером, после долгого «дня необъяснимых явлений», мы совсем близко приблизились к скалистому берегу, возвышающемуся перед нами высокой отвесной стеной. Расстояние составляло около мили, и с него в бинокль можно было разглядеть небольшие кустики наверху. Здесь мы и кинули якорь.
За следующий день мы планировали пройти вдоль этого берега в надежде найти более-менее подходящее место для высадки разведывательной группы.
С утра мы обсуждали увиденное за прошедший день, но никто толком пока не мог объяснить сложившуюся ситуацию вокруг нас, а главное, ответить на вопрос, как же всё-таки здесь выжили плезиозавры?
— Ладно, наверно, будет лучше, если все наши вопросы мы оставим до того момента, когда изучим эту страну, — предложил я. — А сейчас предлагаю как-то назвать её и твёрдое тело, ограничивающее окружающее нас воздушное пространство, чтобы постоянно не говорить «новая страна» да «твёрдое тело».
Все согласились с поставленным предложением.
— Я предлагаю назвать наше искусственное «небо» Ураном, в Древней Греции, являвшимся богом неба, а страну, соответственно, — Уранией.
Были предложены и другие названия, но всё же все согласились, что Урания — наиболее подходящее.
— А теперь, — сказал Челенджер, — надо договориться о том, как мы будем изучать эту страну? В смысле, будем ли мы изучать её вообще, или же вернёмся и продолжим изучение тихоокеанских островов, а об открытии Урании доложим научному миру, а те уже направят сюда специальную экспедицию?
— Ну, разумеется, изучать Уранию. — Не долго думая, ответили мы.
— Я в вас и не сомневался, — улыбнулся Челенджер. — Теперь вопрос, как мы это будем делать? Как мы видели, море заканчивается у этого берега и вглубь, судя по всему, не проходит. Следовательно, подводной лодке придётся оставаться здесь, а её экипажу — изучать прибрежные территории и само море. Нам же представится возможность идти вглубь Урании, так как мы станем лишь лишней обузой здесь. Да и потом… два учёных, естествовед и корреспондент — не один раз испытанные люди — будут более эффективны в случае открытия новых животных и растений. Надеюсь, со мной все согласны?
Мы кивнули. Тогда Челенджер продолжил:
— Хорошо, остаётся только решить, как мы будем передвигаться, но об этом уже после того, как мы осмотрим ограничивающий море берег, за которым, я полагаю, простирается достаточно большая долина, где температура даже намного выше здешней.
Между тем, вокруг снова стало теплее, ветра не было и, выходя на верхнюю палубу, мы даже перестали надевать тёплые куртки, являвшиеся неотъемлемым компонентом нашей одежды в Антарктике. Неприступные скалы близкого берега сильно изломанной линией стали постепенно снижаться. С берега повалили низкие туманные облака.
Опять появились птицы. Лорд Джон, не долго думая, взял двустволку и пальнул по стае птиц, в то время когда они пролетали над «Европой». Две птицы, отделившись от раскинувшейся врозь стаи, камнем полетели в воду. Одна из птиц сразу ушла под воду. Но быстро спущенная шлюпка всё же подхватила оставшуюся на плаву птицу и представила её нам.
Она была чуть больше голубя, но с более развитыми крыльями и большей головой, имевшей удлинённый клюв с большим количеством острых зубьев.
