– Я трус… ты ведь это прекрасно знаешь, правда? Я всегда гляжу на прошлое со страхом… так что тебе нет нужды волноваться об этом.
Произнеся эти слова, Лоуренс приложил лицо Хоро к груди и слегка покатал, точно высушивая ее слезы.
– Я тоже не желаю быть настолько жалкой.
Она такая непостоянная… ну как Лоуренсу на эти слова ответить? Он просто застенчиво улыбнулся ей и произнес на ушко:
– Я поговорю с тобой, прежде чем принимать какие-то решения, хорошо?
– …Ты всегда даешь мне подношения, но никогда не слушаешь моих советов… это невыносимо.
Может, она пыталась объяснить что-то? Да, сердце Лоуренса всегда оказывалось как на жертвенном алтаре, когда он видел Хоро в таком состоянии.
– Так значит, моя доброта – это лишь «подношение»?
– Это необходимая составляющая молитвы.
Хоро дернула ушами; Лоуренс улыбнулся.
– Молитвы за что?
Хоро села прямо и коротко ответила:
– За возвращение Коула.
– Какого…
Лоуренсу не хотелось этого признавать, но выиграть у Хоро он не мог. Она закрыла глаза и улыбнулась. Так вот открыть ему свое сердце было для нее очень важно, и теперь Лоуренс понимал, почему.
Да, Лоуренс терпеть не мог, когда на него не обращали внимания, когда его мнением не интересовались при принятии важных деловых решений. Проведя много лет в роли богини урожая в одной деревушке, Хоро тоже возненавидела такое.
Ее тоже исключили из всех событий ее родины, из истории Медведя Лунобивца… должно быть, от этого ей становилось страшно одиноко; конечно же, это было ей невыносимо.
Лоуренс рано или поздно и сам бы все понял, но это потребовало бы времени. Потому-то Хоро и решила открыть Лоуренсу свои чувства именно таким способом.
– Найти верный момент, чтобы захлопнуть ловушку, всегда трудно. Но от этого лишь интереснее.
Просияв своей хитрой улыбкой, она повернула уши в сторону коридора, точно обнаружив там новую добычу. Лоуренс мог лишь мысленно поаплодировать ее методам: Мудрая волчица никогда не применяла одну и ту же ловушку дважды – она была не столь беспечна.
– Я, знаешь ли, не в каждую ловушку попадаюсь.
Она молча ухмыльнулась, обнажив клык, потом встала и вновь прошла к подоконнику. Во рту Лоуренса еще оставалось сладкое послевкусие от меда, но, когда Хоро ушла, оно сменилось горечью.
– Извините, что заставил ждать!
Вернулся Коул.
– Что так долго! Я уже заждалась… где вино?
– Э… вот. О, и для господина Лоуренса я тоже взял!
– Зачем было так стараться? Только силы зря тратить.
Слушая их разговор, Лоуренс рассмеялся, но в основном над невероятной способностью Хоро менять свое настроение и выражение лица. Этим своим талантом она могла с легкостью поймать в ловушку кого угодно… воистину потрясающе.
Лоуренс решил вонзить зубы в кусок перченого мяса.
– Ну так что интересного ты разузнал?
Хоро не озаботилась тем, чтобы поблагодарить Коула, так что Лоуренс сделал это сам, вместо того чтобы отвечать на ее вопрос. Усилия мальчика заслуживали похвалы. Свою потертую курточку он перекинул за плечо, как мешок, чтобы принести в ней огромное количество еды… Хоро явно потребовала от него многого, однако ему удалось выполнить ее задание блестяще.
Если она его не поблагодарила – значит, либо просто не хотела, либо даже ожидала, что он не справится. Если этот малец станет учеником торговца, другие ученики с ним ни за что не сравнятся.
– Эй, ты меня не слышал?!
Лоуренс наблюдал, как Коул проворно расставляет еду на столе, но недовольный возглас Хоро наконец заставил его ответить.
– Я слышал.
– …Ну?
– Это дело стоит изучить поподробнее. Землевладельцы заняли много денег, чтобы построить этот рынок, и теперь не могут их вернуть. Кроме того, Торговый дом Джин оказался вовсе не таким сильным и злодейским, как мы ожидали; его просто используют.
Хоро была занята пожиранием жареных улиток, поэтому разговор поддержал Коул.
– …У них забирают их доходы?
– Именно. Когда-то Джин процветал благодаря торговле медью, но сейчас их доходы забирают власти севера. И –
В этом месте Хоро перебила его – запив улиток вином, она громко икнула.
– Кто-то сильно рассердился, когда узнал, что они собираются получить с Церкви много денег, да?
– Да. И еще…
Лоуренс сунул в рот кусок рыбы. Он понятия не имел, что это за рыба, но те, кто ее жарил, не удалили серебристые чешуйки. Она была свежая и нежная… похоже, жарили ее в лучшем масле. Некогда Хоро умудрилась истратить целую серебряную монету на одни лишь яблоки, и вот теперь она выказала свое неуважение к другой серебряной монете, потратив ее на подобную бессмысленную роскошь.
– Подозреваю, что винить следует Рейнольдса.
– Хмм, да, он нам лгал.
При этом заявлении Хоро Коул удивленно посмотрел на нее.
– Подробности угадать нетрудно. Мы спросили его о костях бога-волка; что бы он стал прятать, если бы не желал раскрывать всю правду?
– Спрятал бы уши – вылез бы хвост, верно? – ответила Хоро, шевельнув ушами и хвостом.
Однако Рейнольдс был торговцем.
– Мудрый не кичится своей мудростью… так говорит пословица, да? Вполне возможно, он прятал рога, не уши.
– А еще руку тебе пожал, прежде чем мы ушли.
Хоро была очень наблюдательна. Лоуренс кивнул и вынул застрявшую между зубов чешуйку.
– Он попросил меня передать привет Ив. Но я понятия не имею, что именно ему нужно – ее деньги, торговля или связи.
– Эта лиса потратила все свои деньги на меха. И даже если он не знал об этом, он должен знать, где она берет деньги, верно?
Хоро улыбнулась, словно вся эта ситуация была несерьезной. Это напомнило Лоуренсу о его собственном поведении, когда он едва не разорился.
– Значит, он интересуется ее торговыми делами и связями. В любом случае сцена и участники готовы.
Хоро молча улыбнулась и выглянула в окно; Лоуренс тем временем продолжил есть. Коул, держа чашку в руках, переводил взгляд с одного на другую и обратно. Он был достаточно умен, чтобы понять их намерения. По их разговору он должен был догадаться, что они хотят, чтобы он все выслушал и сравнил свое мнение с их.
– Аа… вопрос!
Мальчик поднял руку. Каким бы строгим ни был учитель, он не удержался бы от того, чтобы похвалить и побаловать столь серьезного и старательного школяра. Возможно, это сослужило бы Коулу плохую службу из-за зависти других школяров.
– Господин Рейнольдс по-прежнему разыскивает настоящие кости?
Хоро сидела молча. Однако сомнений не было: мальчик прошел школу очень сурового учителя; робким его никак нельзя было назвать.
