Ишак угольно-черного цвета повернулся в мою сторону, взглянул и чуть насмешливо фыркнул, за что тут же был наказан, палкой по ушам.
— Я тебе говорю или кому? Меня слушать надо, и внимать советам, а ты? Зачем зеленщику в ухо крикнул? Почтенный, со страху опрокинул свою тележку, а ты утроба ненасытная бросился жрать, может ты сделал это не нарочно? Ну — у, он мне тоже не нравиться… Но зачем ты меня лягнул, когда я тебя оттащить хотел?
Так препираясь со своим ишаком, я тащился через бурлящую толпу. Рынок жил своей жизнью и то, что этот торговец вытребовал меня за этого ушастого разбойника целый динар, не доставляло мне радости. Сжевал он всего ничего пучок моркови, пучок зелени, что успел ухватить своей пастью, а остальное. Остальное растащили вездесущие мальчишки и потоптали зеваки. Он хотел пять и мне пришлось долго его убеждать, что это он виноват в том, что встал на моем пути и помешал нам пройти спокойно мимо, я так думаю, поговори с ним еще, и он бы отдал мне пять динаров что б я отстал от него. Э — эх, всё испортила эта скотина. Зеленщик держал в руках пучок моркови и так азартно им размахивал, но он не учел жадность ушастого, тот сначала спокойно стоял и когда пучок пролетал мимо просто открывал пасть стараясь поймать ботву. Раз за разом и когда это произошло в десятый раз, и ему никак не удается этого сделать. Он издал рев, достойный слона, встал на дыбы и положил копыта на плечи низенького человечка. Коим был этот зеленщик. Тот как видно не ожидал, сделал шаг назад, споткнулся об опрокинутую тележку, и упал на спину, при этом выставив вверх руку с зажатым пучком моркови. Стоя на груди несчастной жертвы, осел не спеша, стал откусывать по кусочку от пучка всё еще зажатой в руке моркови, и когда я решил оттащить его, ухватившись за хвост, он лягнул меня в бедро. Хвала Аллаху, что я стоял к нему боком»
Меня толкнули, и я очнулся от своих воспоминаний, рядом со мной стоял Ибрагим, — Ты чего столбом замер?
— Воспоминания, как увидел этого осла, так и вспомнил, — Я указал на стоящее у лавки животное. Когда я закончил свой рассказ, Ибрагим устоял на ногах только потому, что держался за меня. Отсмеявшись, он спросил, что с ним стало.
— Его сожрали вместо меня, а я просидел на дереве несколько дней, — Я сделал скорбное лицо словно сожалея о своей потере, — Знаешь как я его звал? Но только так что б никто не слышал?
— Ну? — Ибрагим смотрел на меня вопросительно.
— Шайтан! А когда он выводил меня из себя, был Иблисом. — Весь наш разговор проходил по дороге, мы шли к дому Юсуфа, для того, что б получить расчет за проделанную мной работу, и я попросил Ибрагима сопроводить меня.
Мы благополучно добрались до города, по дороге была небольшая стычка с разбойниками, но всё обошлось удачно, мы отбились благодаря Ибрагиму, который, проявив чудеса ловкости и изворотливости, буквально ссаживал их с верблюдов, всем, что попадалось под руку. Правда и ему досталось. Сейчас он шел рядом, левая рука была перевязи, но выглядел он бодро. Разместившись в городе, я стал приходить к Латифе. Не часто, один раз в три дня. И с каждым приходом было видно, что молодой организм победил недуг, она быстро шла на поправку, сегодня был последний раз, когда я шел к ней. Мы шли по пыльным кривым улочкам.
Ибрагим хотел пройти по короткой дороге, через верхний город, но я решил сегодня пройтись в стороне от своего обычного пути, не дойдя до поворота, мы свернули в нижний город, его бедные кварталы. Если мне судьба сказала что я могу этого избежать я всё равно пошел бы этой дорогой.
— Мухаммад! — Ибрагим окликнул меня хватить спать на ходу, пошли уж быстрей, получим динары и уедем из этого города.
После того памятного дня мы сдружились, двое немолодых мужчин, без дома, без семьи мы были два как перекати-поле, за все наши странствия, что он, что я обошли всю страну. А он бывал даже дальше и его рассказы о гардарике будоражили меня и мое воображение. Я хотел бы побывать там. В загадочной стране, полной удивительных тайн. Один его рассказ о лесных великанах, вырастающих до неба, я не мог себе представить, что есть такие деревья в шестьдесят шесть локтей высотой и что требуется десять мужчин, обхватить его. Я тоже видел большие деревья, но они были по сорок локтей высоты. Стоял внизу и закидывал голову вверх и ощущал, как кружиться голова от вида бездонного, огромного синего неба. Мне казалось, что мир крутиться вокруг меня, прижавшегося щекой к коре дерева, в этот момент я видел себя маленькой пылинкой, на ладони мироздания и становилось жутко от мысли, что меня могут смахнуть с неё как, мы отряхиваем прилипший мусор.
— Аллах, покарай этого лекаря, который спит на ходу, — Ибрагим в этот раз подтолкнул меня, что бы я поспешал. Я оглянулся вокруг, не заметно для меня мы вошли уже в нижний город. Город трущоб, нищеты и бедности. Оказавшись ночью здесь один, каждый рисковал встретить утро в придорожной канаве с перерезанным горлом и раздетым до гола. Очень часто ночная стража, слыша крики отсюда, просто разворачивалась и уходила, они были родом из этих мест, а некоторые, сами занимались разбоем, прикрываясь службой у эмира.
Если их хватали, на площади перед дворцом стоял помост с обрубком бревна в потеках бурой, почти черной, запекшейся крови, они лишались головы, правосудие эмира работало очень быстро. Но если ты был купцом, кади или просто богатым человеком, правосудие начинало ползти как черепаха на песчаный бархан, всё время, скатываясь вниз и с трудом вползая наверх.
Мы шли по узеньким улочкам, грязно-желтые стены лачуг бедняков обступали нас со всех сторон, редкие деревца, росшие за не высокими заборами, склоняли свои ветви. Покосившиеся ворота, сорванные створки калиток, висящие на веревочных петлях. Тощие облезлые собаки роющееся в кучах мусора, поджимая хвост он отбегали в сторону, при нашем приближении. Стайки детишек в каком-то тряпье, жмущихся к своим дворам, провожающих нас взглядами своих темных глаз. Со скрипом открылась калитка и на улицу вышла девочка, одетая в некогда чистую галабею с вышитым рисунком на груди, и рукавами, закатанными по локоть. Она встала рядом с калиткой, держа за руку голопузого мальчугана, он смотрел на нас, засунув палец в рот.
Я чуть придержал шаг. Потянул руку к поясу, на котором висел кошель с мелочью, не дотянулся. Ибрагим перехватил её, приблизившись, прошептал на ухо
— Даже не думай, дашь одному, остальные тебя растерзают, на всех денег не хватит. Покажешь деньги тебя, взрослые перехватят, пойдем, милосердный ты наш, нас ждут. — С этими словами он потащил меня за собой.
,- Мой друг, если будешь каждому нищему подавать, у тебя жизни не хватит всем подать, а знаешь что такое обиженная толпа?
