Он снова отчетливо мог видеть горы, и, хотя было пасмурно, мир выглядел ярче и веселее, ибо Тарзан знал, что спасен. Стервятник и дождь спасли его в тот самый момент, когда смерть казалась неизбежной.
Подкрепившись мясом Ска, человек-обезьяна почувствовал в себе прежнюю силу и твердой походкой направился к заветным горам. Между тем сгустилась тьма, однако он продолжал движение, пока не почувствовал, что дорога круто пошла вверх. Итак, он добрался до подножья гор.
Тарзан лег на землю. Оставшееся до утра время нужно было использовать для отдыха. Небо оставалось затянутым тучами, и зоркие глаза Тарзана не видели в темноте дальше нескольких футов. Затем, доев остатки мяса, он уснул и проснулся от солнечных лучей с ощущением новых сил и бодрости духа.
Без особого труда он перевалил через горы, вырвавшись из плена долины смерти и оказался в красивейшей местности. Перед ним простиралась широкая долина, покрытая густыми джунглями, что указывало на наличие полноводных рек. Первобытный лес тянулся на многие мили вокруг. Тарзан никогда ранее не бывал здесь, да и вряд ли сюда вообще ступала нога белого человека, разве только давным-давно прошел этой стороной тот самый путешественник, на чей скелет он наткнулся в глубоком ущелье.
В течение трех дней Тарзан отдыхал, восстанавливая силы. Питался фруктами, орехами и мелкими животными, которых отлавливал без труда. На четвертый день человек-обезьяна отправился на поиски великих обезьян. Время не имело для него никакого значения, он мог распоряжаться им по своему усмотрению. Он был полновластным хозяином как времени, так и пространства. Прервались последние узы, связывавшие его с цивилизованным миром, и теперь Тарзан был абсолютно свободным. Одиночества он не ощущал, ибо находился в привычной среде. Общение с людьми не породило в его душе презрительного отношения к обитателям джунглей, со многими из которых он дружил, хотя у него были и заклятые враги, привносившие в его жизнь разнообразие и повышавшие жизненный тонус.
Итак, Тарзан отправился на поиски своих сородичей обезьян. Пройдя небольшое расстояние, он почуял запах Гомангани, чернокожего человека. Судя по запаху, негров было много и среди них находилась самка Тармангани.
Тарзан перебрался на деревья и приблизился к людям, не заботясь о направлении ветра, поскольку знал, что обоняние у людей слабое, и обнаружить его можно лишь при помощи зрения или слуха, да и то в непосредственной близости. Другое дело – Нума или Шита. Подкрадываясь к ним, он держался подветренной стороны и тем самым имел преимущество перед ними. Подходя же к человеку, существу глуповатому, он почти не таился. В итоге все в джунглях знали о его появлении, все, кроме людей.
Сквозь густую листву Тарзан увидел отряд негров, одетых кто во что горазд. На одних была немецкая форма туземных войск Восточной Африки, на других – лишь ее отдельные фрагменты, большинство же предпочло незатейливую одежду предков – набедренную повязку. В хвосте колонны шло немало негритянок, весело смеющихся и переговаривающихся между собой. Весь отряд был вооружен немецкими винтовками.
Белых офицеров в колонне не было, и Тарзан догадался, что эти люди дезертировали, убив офицера и прихватив с собой своих женщин, либо похитили их из окрестных деревень. Тарзан сразу понял, что беглецы уходят от побережья в глубь материка, чтобы обосноваться там и жить за счет грабежа местного населения.
Бок о бок с негритянками шагала стройная белая девушка с непокрытой головой, одетая в жалкие лохмотья. Время от времени негритянки принимались осыпать ее бранью и награждать тумаками. В порыве негодования Тарзан едва не набросился на них, желая отбить девушку, но стоило ему узнать ее, как он передумал.
Какое дело Тарзану из племени обезьян до судьбы вражеской шпионки? Сам он оказался не в состоянии учинить над ней жестокую расправу, так пусть это сделают другие. Она заслуживает самой страшной кары.
И Тарзан не стал ничего предпринимать, а позволил отряду беспрепятственно пройти мимо.
Колонна отошла примерно на четверть мили, как вдруг под деревом, где скрывался Тарзан, показался негр, судя по всему, отставший от отряда и теперь спешивший догнать своих спутников.
Не раздумывая ни секунды, Тарзан накинул на шею негру петлю. Тот дико закричал. Услышав крик, шедшие в хвосте колонны оглянулись и увидели, как тело солдата взвилось ввысь и исчезло в густой листве.
Ошарашенные чернокожие словно в землю вросли, пока их предводитель сержант Усанга не отдал приказ следовать за ним. Очнувшись, они бросились спасать своего товарища. По команде Усанги они разделились и окружили дерево.
Усанга окликнул исчезнувшего солдата и, не получив ответа, медленно двинулся к дереву, устремив взгляд наверх. Однако ни он, ни пятьдесят его подчиненных ровным счетом ничего не увидели. Наконец негр похрабрее вызвался слазить на дерево и посмотреть там. Через минуту-другую он спрыгнул на землю и поклялся, что среди ветвей нет ни души.
Встревоженные негры вернулись к своим и возобновили движение, испытывая при этом необъяснимый ужас. Теперь им было не до веселья. А через некоторое время, в миле от места происшествия, идущие впереди неожиданно увидели пропавшего солдата, поджидавшего их за деревом и выглядывавшего из-за ствола. Они подбежали к нему с криками радости, но тут же отскочили назад при виде страшного зрелища.
Голова их товарища была насажена на сломанную ветку таким образом, что создавалось впечатление, будто человек выглядывает из-за ствола.
Негры не на шутку испугались. Они требовали немедленно повернуть назад, с пеной у рта доказывая, что это – месть демона джунглей, которого они чем-то обидели. Усанга принялся вразумлять людей, объясняя, что если они вернутся, то немцы сурово всех накажут. Аргументы подействовали, и вскоре отряд покорно двинулся вперед, словно стадо овец. Желающих остаться не нашлось.
Подобно детям, негры не склонны долго пребывать в подавленном состоянии. И действительно, не прошло и получаса, как к людям Усанги вернулось былое безмятежное настроение, впрочем, ненадолго – за поворотом отряд наткнулся на обезглавленный труп их товарища, лежащий посреди дороги. Негров вновь обуял безмерный ужас и мрачные предчувствия.
Увиденное не произвело столь сильного впечатления на белую девушку, которая предпочла бы внезапную смерть ожидавшей ее страшной участи. До сих пор все ограничивалось бранью и тычками женщин, что спасало ее от жестокости мужчин, особенно от свирепого сержанта Усанги. Жена Усанги, ревнивая и сварливая великанша, шла вместе с отрядом. Она больше всех измывалась над девушкой, но, несмотря на это, Берта Кирчер верила, что та не позволит Усанге никаких пошлых вольностей по отношению к белой пленнице. Сожительница сержанта держала его в ежовых рукавицах.
