- Что вы думаете о черном кинжале? Что-нибудь новое? Он по-прежнему остается тайной?
- Он необычен.
Санда произнесла какой-то звук, выразивший скорее раздражение, чем безнадежность.
- Если бы я имела хоть какое-то понятие о том, что стало с моим братом! Я никак не могу забыть того, как он исчез. И этот... этот черный предмет в небе!
Док ответил ей, вкладывая в голос как можно больше уверенности и ласки: - Все образуется.
- А вы актер. Вы ни на что не надеетесь. Вы так говорите, лишь чтобы меня успокоить. Я вас прошу: не надо.
Док приводил еще множество доводов, чтобы поднять ее дух, когда солдатские сапоги загрохотали по коридору и послышался лязг засовов и ключи заскрипели в ржавых замках. Проржавевшие двери медленно, со скрипом подались.
- Похоже, они не собираются тянуть с расстрелом до рассвета, - сухо заметила Санда.
- Выходи! - раздался голос.
Так как не было никакого смысла сопротивляться, они вышли и оказались в кольце штыков и взведенных курков. Пройдя по неприятному длинному серому коридору, поднявшись по бесконечной лестнице, они оказались в комнате с длинным столом, стульями, на которых сидели более дюжины офицеров в полном параде. Один из них встал и начал свою речь:
- Вы предстали перед военной коллегией должным образом и на вполне легальных основаниях для проведения военного расследования. Испаньола, будучи в состоянии войны, передала все гражданские дела в ведение военных трибуналов. Вы будете подвергнуты беспристрастному суду, все свидетельства будут тщательно взвешены.
Офицер говорил на великолепном английском языке, разве что с полным отсутствием каких-либо интонаций, как фонограф образца 1907 года.
Док прервал его:
- Что с четырьмя моими друзьями?
- Друзьями?
- Орангом Мэйфдром, Ренни Ренвиком, Шпигом Бруксом, Томом Робертсом.
По отсутствию выражения на лице офицера Док понял, что тот не имеет ни малейшего понятия об Оранге и других.
- Где Питер ван Йелк, Ахмет-бен-Хали, лорд Дастерман, Бартон Артур, Марк Кастервельт, Джош Синд и Жак Кокин?
Док перечислил этих людей и сказал, что они находятся в опасности, купив черный камень.
Реакция офицера на это была совершенно противоположна. Он вскочил, выбежал из-за стола и ударил Дока в челюсть.
- Не сметь упоминать этих людей! - прорычал он и добавил: - К счастью, мы не знаем их.
После этого он взял бумаги и стал зачитывать обвинения. Док Сэвидж слушал со все возрастающим удивлением. Прошло не больше восьми часов после того, как они были задержаны, однако за это время кто-то уже быстренько успел составить весьма длинный список. В результате выходило, что Док и Санда вместе обвинялись в шпионаже в пользу иностранного государства на территории Испаньолы - преступление, караемое смертной казнью.
Док обвинялся в том, что он командовал зарегистрированной на его имя пиратствующей яхтой, остановившей нейтральное судно в море и захватившей несколько пассажиров, - преступлении, по международным и испаньолским законам караемому повешением.
Кроме этих мыслей имелся еще ряд обвинений, вплоть до незаконного проникновения на территорию Испаньолы без оформления соответствующих иммиграционных документов.
Санда сразу же была опознана как дочь президента Кристобаля, а следовательно, по испаньолским законам военного времени - признана преступницей, подлежащей немедленной смертной казни.
Наконец офицер отложил все бумаги, посмотрел на них и начал зачитывать обвинение, которое, по всей видимости, должно быдо быть венцом остроумия: Кроме всего прочего вы обвиняетесь в незаконном приобретении священного черного камня, традиционной собственности потомков древних инков, живущих на территории Испаньолы, и это преступление по законам нашей страны карается немедленной смертной казнью.
Док отреагировал на это так: - Такого закона в Испаньоле нет. Вы его только что выдумали, впрочем, как и все другие обвинения.
- Все это фарс! - крикнула Санда.
- Вы можете представить свою защиту, - сказал офицер тоном абсолютно равнодушным.
- Я думаю, что говорить с вами бес-полезно, - ответила Санда.
Толстые стены тюрьмы выглядели еще более отталкивающе, чем прежде. Слой песчаной пыли лежал на полу, воздух был настолько застоявшийся, что невозможно было дышать. Санда сидела в соседнем с Доком каземате, и они могли переговариваться, хотя и не видели друг друга.
- Вы еще на что-нибудь надеетесь? - спросила девушка.
- Вы имеете в виду наш расстрел на рассвете?
- Да
- В данной ситуации они ведут себя вполне логично.
- Они могли бы проявить оригинальность.
Было темно. Где-то поблизости капли воды падали с монотонным, почти металлическим звуком.
Вдруг далеко в темноте раздался голос. Многократно отразившись, он дошел до них каким-то рокотом. Какие-то идиоты пытались говорить одновременно.
Санда спросила:
- Вы здесь?
- Да
- Что мне не дает покоя, так это смертный приговор, вынесенный вам. Предположим, вас расстреляют здесь, в этом логове международных бандитов. Вы известный человек. Ваш расстрел не может пройти незамеченным.
- Ничего подобного. Если о нем не станет известно в ближайшие несколько месяцев, то, возможно, для них все и обойдется.
- Да, но почему? Я хочу сказать: почему они должны расстрелять вас? Я, я - понятно. Я из Кристобаля, и мой отец как нельзя кстати президент, да и война к тому же. Но я не понимаю, почему вы? Они же знают кто вы такой. Они также знают, что, если расстреляют вас, у них будут неприятности. Но они не остановились перед этим и посадили вас в тюрьму.
Док напомнил ей:
- Мы еще в Нью-Йорке начали исследовать эту тайну.
- Да, тайну этих черных камней, черных кинжалов и другого связанного с этим.
Док добавил:
- Все это напрямую связано с так называемой республикой Испаньолой.
- Да?
- И с войной между Испаньолой и Кристобалем.
Этот факт так поразил Санду, что она надолго замолчала. Наконец она сказала:
- Черный камень, черный кинжал, война - все это связано между собой?
Док зашипел:
- Тс-с, кто-то идет.
Санда напряженно вслушивалась затаив дыхание:
- Я ничего не слышу.
Это было потому, что человек, решивший навестить их, ступал очень осторожно. Он прислонился к двери в каземат Дока и тихо зашептал:
- Это Питер ван Йелк. Не шумите.
Ван Йелк говорил так тихо, что Санда в соседнем каземате его не слышала и потому спросила:
- Эй, есть там кто-нибудь или нет?
Ван Йелк в ответ быстро и настойчиво зашипел:
