– Он иностранец. На родном языке он говорит лучше, чем на русском. Я от него сбежала, теперь одна. Он там привык, а я не могу с ним жить. У меня аллергия на чужой климат, поэтому меня он отпустил полюбовно. Я покрываюсь волдырями, размером со смородину стоит мне выйти на улицу.
– А черную или красную смородину?
– Белую смородину. Я серьезно говорю.
– И я не шучу. А здесь я на тебе волдырей даже на пляже не видел. Так, что было два года назад?
– Тогда я вернулась на родину и лежала на пляже. Так хотелось на солнце полежать и не покрыться волдырями!
– Земля одна.
– А солнечная радиация разная. Лучи солнца попадают на землю в разных широтах земли неодинаково. Моя кожа выносит только наш климат, с прохладным летом.
– Я понял, что виновных в твоей истории нет, а как твой муж посмотрит на твою женитьбу?
– Он в том году женился. Мы развелись. Живу одна в этой квартире.
– Славно. Одна жизнь у тебя за бугром осталась. Вторая жизнь здесь. Мое предложение остается в силе, но я не богат, есть машина и квартира с родителями.
– Я поняла. Почти могу выйти за тебя замуж, но надо Арсения пристроить.
– Он кто тебе?
– Друг.
– Поподробнее, если можно.
– Друг и все. Он меня поддерживал морально и любил платонически.
– Тогда Арсений с Ириной пара.
– И я это же говорю.
Слишком серьезный разговор ограничивал любовные импульсы. Мы просто беседовали за чашкой чая.
Ирина после посещения в больнице Арсения, выбросила все баллончики с газом. Она встретила его из больницы и привезла к нему домой. У Арсения была маленькая комната в трехкомнатной квартире. Он жил с родителями плюс сестра с бабушкой.
Питался он отдельно от всех, и вел скромный образ жизни. Родители его имели дачу, но он туда не ездил. Он сдавал белье в прачечную, даже личные вещи, он не хотел обременять квартиру и родственников нечем. Женщин у него практически не было, он со всеми дружил и смеялся.
Ирина прониклась к нему участием, а он ее не касался. Но долго такие отношения продолжаться не могли. Она стала замечать, что перестает быть яркой женщиной, она стала полнеть, дурнеть. Она уже не смотрелась в зеркало, словно ее сглазили.
Она становилась похожей на Арсения.
Он тоже стал прибавлять в весе после больницы, но не мышечную массу, а элементарную жировую прослойку. Она вспоминала свои отношения с Макаром все реже и реже, с ним она была яркой женщиной и вела насыщенный образ жизни, с ним она купила алую машину. Теперь этой машины она стыдилась и хотела поменять. Это он ее водил на приемы и презентации, на которые его приглашали его клиенты. Они расстались, когда он полез к ней с нормальными мужскими намерениями. А она достала газовый баллончик, и он выбил его из ее руки. На этом презентации прекратились.
Я была большой любительницей литературы и читала очень быстро. Однажды добралась я до Гарри, почти сразу у меня возникло ощущение: книга написана на сто лет раньше своей популярности. Я добросовестно читала первую книгу неделю, хотя без напряжения могла прочитать такой объем за день. Вторая книга вообще не вдохновляла на чтение, и я прекратила ее читать после того, как Гарри на машине прилетел в колледж для волшебников и погулял в лесу с кентаврами.
С Макаром мы сошлись на том, что каждый будет жить у себя дома, не обременяя друг друга семейными отношениями. В дверь позвонили, я открыла ее, думая, что пришел Макар.
За дверью стоял Магарыч:
– Матрена, я к вам, хочу познакомиться с будущей невесткой.
– Проходите, – сказала я, пропуская в квартиру предполагаемого родственника.
– Я по делу, я хочу, чтобы вы стали моей женой, со своей женой мы живем в разных комнатах.
– Вы, что? Вы здоровы?
– Вполне. Зачем тебе мой Макар, я лучше.
– Да вы еще от инфаркта не отошли!
– А я такой! И у меня есть для тебя подарок, а у сына жабу в болоте не выпросишь, – и Магарыч достал из внутреннего кармана пиджака коробочку, обтянутую желтым бархатом.
– Не надо мне подарков! Идите домой! Понятно, почему в вас Ирина разрядила газовый баллончик!
– Не смей вспоминать! Смотри! – и он открыл коробочку.
В коробочке лежал маленький желтый камешек.
Я так была поражена, что даже не рассмеялась.
– Этот зерно очень старое, оно из усыпальницы фараона.
– Чудно. Как оно к вам попало?
– Я был у пирамид, и нашел этот камешек. Экспедиция спустилась в гробницу, все хватали, что под руку попадало, но люди не могли выйти из усыпальницы. Гибли почти на месте. Я стоял наверху. Один человек, умирая, бросил горсть зерен на песок. Это все, что он вынес из гробницы и прожил больше других. Те, кто брал больше – жили меньше, они не доползли до выхода. Я не выдержал и взял одно зерно и больше ничего. Я тогда был студентом.
– За, что мне такая честь?
– Матрена, ты вытянула Макара из тяжелой депрессии и спасла Арсения, ты заслужила это зернышко. Нет, замуж за меня выходить не надо, это моя дежурная шутка. Если у вас с Макаром будет ребенок, я буду, счастлив и зерно будет принадлежать ему.
– Спасибо, – искренне сказала я, забирая протянутую коробочку, и тут же она выпала из моих рук.
Зерно выпало из желтой коробочки. Ноги Магарыча подкосились, и он упал, протягивая из последних сил руку к зернышку, но не дотянулся и околел.
– Господи! – вскричала я. – За, что мне эти испытания!? – и я стала вызывать службы.
Я с ужасом взирала на зерно фараона. Я боялась его взять в руки, и понимала, что его надо спрятать от людей. Мне показалось, что меня убьет током, если я рукой коснусь маленького зерна. Я взяла пинцет через резиновые перчатки, подняла пинцетом с паркета зерно фараона, положила его в желтую коробочку. Потом спрятала ее. За окном заревели сирены. Милиционеры у меня спросили, зачем старший Шнапс ко мне приходил.
Я ответила, что он хотел посмотреть, как живет его будущая невестка, что его сын мне сделал предложение. Меня заставили подписать протокол допроса, где упомянули, что Шнапс недавно перенес обширный инфаркт. Я вышла на улицу, посмотрела на стриженый газон, вспомнила зерно фараона, села на скамейку и задумалась ни о чем.
После смерти Магарыча, Макар расхотел жениться на Матрене, у него осталась трехкомнатная квартира отца на двоих с матерью. Мать ему не мешала, а помогала, и жена ему теперь была ни к чему.
Я Макару про гранатовое зерно фараона ничего не сказала. И на отказ жениться на мне не обиделась. Я спросила у наследника, не остались ли бумаги после смерти отца, некий архив желтых бумаг. Макар такому исходу дела очень обрадовался и пригласил меня посмотреть бумаги отца. В одном шкафу я обнаружила искомую стопку папок с бумагами.
