— У вас любопытные наблюдения, и говорите вы эмоционально. Но вернемся к тому дню. — Борис отставил чашку в сторону, закурил: — Все-таки напрягите память. Может быть, видели вы кого-нибудь на берегу реки?
— Вы меня уже спрашивали. Никого я не видел, хотя… — Заров наморщил лоб. — Когда возвращался в Рудничный, заметил одного сравнительно молодого мужчину. Он шел несколько впереди меня, покачивался. Я еще подумал: где он смог напиться? Вроде бы на берегу реки магазинов не имеется. Когда я его нагнал, он остановился, попросил у меня папиросу, я угостил его.
— Ну, я пойду… Спасибо за беседу.
Борис, придя в свой кабинет, описал прошедший день, положил общую тетрадь в сейф. Который час? Седьмой. Надо позвонить Елене Владимировне. Она, наверное, уже пришла к себе. Борис набрал номер.
— Слушаю вас, — голос Дроздовой звучал чуточку приглушенно.
— Это я, Борис. Жду ваших указаний по поводу сегодняшнего вечера.
— Знаете, кино отменяется, неважно себя чувствую. Если есть возможность, приходите ко мне. Я люблю, когда меня навещают.
Елена Владимировна читала, сидя в стареньком кресле, обитом невзрачным ситцем. Борис обратил внимание, что и сегодня на ней то платье, в котором она пришла к нему в посёлке Рудничном. Дроздова встала ему навстречу, протянула узкую ладошку.
— Добрый вечер! Присаживайтесь на это кресло, я сяду на стул. Ничего мне не расскажете?
— Пока нет.
— Знаете, я сегодня весь день размышляла о вас и обо мне.
— О нас?
— Да, да, размышляла. Мне нравится следователь Туриев. Вы удивлены моей откровенностью? Разве женщина не имеет права сказать такое? Почему, почему привилегия мужчин — объясняться с женщиной?
Борис растерянно улыбнулся, пауза вносила неловкость.
— Вы мне тоже нравитесь, — наконец проговорил он.
— Слава богу, объяснились, — рассмеялась Елена Владимировна.
— Ваш облик запечатлелся в памяти давно. Я увидел вас раньше, чем вы меня.
— Шутите?
— Нет. Это было в Москве, в ресторане «Якорь». Вы сидели неподалеку от меня. Тот мужчина…
— Это был мой муж. Мы с ним разошлись. Подумать только, как тесна земля! У меня растет сын, ему три года.
— А где он?
— С мамой в Москве. Вы послезавтра найдете время пойти со мной на вокзал?
— Зачем?
— Надо быть рядом с Васиным: он встречает корреспондента. А сейчас я устрою пир. Мне сегодня повезло: захожу в гастроном, а там балык продают, в очереди постояла, полкило досталось. Вы любите балык? Выражение лица говорит само за себя. И еще у меня есть пиво и бутылка шампанского. Что будем пить?
— Холодное шампанское.
— Принимается. Вы умеете открывать шампанское без выстрела?
— Запросто.
— Чудесно.
За короткими репликами Дроздовой Туриев видел ее волнение. Что беспокоит Елену Владимировну? Что она хочет сказать ему, но не решается?
Дроздова проворно накрыла на стол, Борис открыл бутылку, налил в граненые стаканы шампанское.
— За что выпьем? — Дроздова подняла стакан на уровень глаз, разглядывая поднимающиеся пузырьки.
— За нас троих, — шепотом ответил Борис. Дроздова подняла брови.
— За нас троих: за вас, за меня и за тишину, — закончил Борис.
— А вы не так просты, как кажетесь, — усмехнулась Дроздова.
— Не мое творчество, вычитал в одном современном романе. Только там было: «за тебя…»
— Согласна и на «ты». У геологов не принято обращаться на «вы». Ты был геологом и знаешь это.
Дроздова сделала один глоток, потянулась за ломтиком балыка.
Борис встал, открыл окно, вернулся на свое место. В номер ворвался шум улицы: перезвон трамваев, говор людей, звуки далекого духового оркестра.
— В юности любила я ходить на большую эстраду в парке Горького и слушать духовой оркестр. Нет голоса более призывного, чем голос медных труб.
— Как стихи прочитала.
— Ты мне будешь иногда рассказывать, как идет расследование?
Борис отрицательно мотнул головой.
— А если случится соприкосновение… как ты мне говорил… преступления со Скалистым плато?
— Тогда — может быть, хотя…
— Что — хотя?
— Не лови меня на слове, Лена.
— Если защита проекта пройдет успешно и если мы с Васиным докажем, что плато достойно интереса, у нас начнется совсем другая жизнь.
— Завидую.
— Кому?
— Васину, кому еще?
— Не дурите, молодой человек. Может, на вас повлиял бокал шампанского?
— Хочу сделать предложение…
— Уже?
— Пойдем к нам, я тебя с мамой познакомлю. Она все время, бедняжка, одна. Если понравится, сдашь номер, будешь жить у нас, меня дома почти не бывает… Ночевать буду у моего друга Миши, он живет в доме напротив.
— А что? Пойдем! Я смелая!
В коридоре им встретился Васин. Он вопросительно посмотрел на них и спросил у Дроздовой:
— Как же так? Уходите, а мы договорились.
— Нарушаю договор. Решила прогуляться со следователем по особо важным… Не дуйтесь, милый мой Игорь Иванович.
— Двадцать часов пятнадцать минут, — проговорил Васин.
— Завтра, завтра. Согласны?
— Чего хочет женщина, того хочет бог, — Васин улыбнулся.
— Вот и хорошо, что вы не из обидчивых. Пойдемте с нами, а? Борис, ты не против?
— Не могу. Надо подготовить то, что я обещал, — возразил Васин, — В отличие от некоторых своих обещаний не нарушаю.
— Какой злой! Но все равно вы мне нравитесь.
Борису надоела перепалка Дроздовой и Васина, он отошел в сторону, бездумно глядя на пузатую кадку с пыльным фикусом. Удивительно, во многих гостиницах страны красуются фикусы, будто нет других комнатных растений.
