— А кто этот человек, которому вы телефон свой дали?
Плотский нахмурился:
— Мне представился доктором наук! Но если он так с моим телефоном поступил — грош ему цена. Несерьезный человек.
— Да он, может быть, потом в записную книжку переписал, — успокоил Бугаев директора. — Вы его телефон сохранили?
Плотский достал записную книжку, полистал:
— Вот — Казаков Виктор Николаевич, 221-18-03... Институт металловедения. Я, понимаете ли, докторскую собрался защищать... А он по той же теме работает, мог бы оппонировать...
Бугаев записал координаты Казакова. Еще раз спросил Плотского:
— Значит, никаких ссор, шума на поляне не возникало?
— Шумят там все время. А ссор никаких. Я, во всяком случае, не видел.
Бугаев поднялся с кресла:
— Павел Лаврентьевич, большое спасибо. Пойду. Я и так у вас массу времени отнял. — И тут он вспомнил про фоторобот Марины, над которым трудился вчера до поздней ночи. Вытащил карточку, показал Плотскому: — А эта дама вам никогда на глаза не попадалась? Тоже на волейболе.
Директор встал из-за стола, надел очки, пригляделся к фотографии. Фигура у него еще сохраняла следы былой стройности. Хорошая осанка, никакого намека на живот. «Вот что значит волейбол», — подумал Бугаев.
В какое-то мгновение Бугаеву показалось, что на лицо Плотского словно тучка набежала, брови поползли вверх к переносице, но он тут же весело сказал:
— Видел, видел эту дамочку. В мастерах ходит. Удар у нее сильнющий. — Он передал фотографию Семену. — Только здесь она у вас какая-то расплывчатая. Но она, точно она. Лена. Женщин все-таки запоминаешь лучше, — хохотнул он. — Поневоле глаза к ним тянутся. А вы женаты?
— Нет еще.
— Не женитесь на молодой, — заговорщицки, шепотом сказал Плотский, — будете жалеть.
— Павел Лаврентьевич, а вы фамилию этой Лены не помните? Или отчество? Где работает, живет?
— Нет. Лена и Лена. Знаете, товарищ Бугаев, тем и привлекает меня эта волейбольная поляна, что никто ни о чем тебя не спросит, если ты этого сам не захочешь. Кто ты, откуда, начальник, подчиненный, молодая у тебя жена или старая, изменяет тебе или нет, — никому ни до чего дела нет. Играй не зевай. Хорошо бьешь — становись на площадку к мастерам, просто, как говорится, покидать пришел — к неумехам. Вот и вся недолга! Так вы насчет сына узнаете? — Плотский задержал руку Бугаева в своей. — Зовут его Валентин. ГАИ — Петроградское...
Институт металловедения находился на полпути от завода на Литейный, и Бугаев решил навестить Казакова без предупреждения. На вопрос Саши Огнева: «Как дела?» — Семен буркнул: «В ажуре».
Огнев с ехидцей усмехнулся:
— Грустный почему-то у вас ажур, Семен Иванович. Прокол?
— Мы, Саша, работаем без проколов. Пора бы тебе привыкнуть к этому, — сказал Бугаев. — А некоторых от проколов в талоне уберегает только то, что они работают в уголовном розыске.
Огнев засмеялся:
— Что-нибудь новенькое расскажите!
Но Семен не стал с ним больше пикироваться. Настроение у него было паршивое. Несмотря на удачу. «И чего это я скис? — думал он. — Директор не понравился? Как будто мне мои уголовники нравятся?! А директор — ничего себе мужик, улыбчивый, в волейбол играет на старости лет. При молодой жене иначе нельзя. — Он вспомнил, как Павел Лаврентьевич сладенько сказал в трубку «деточка», и ему стало еще тоскливее. — Да подумаешь! Может быть, я его больше и не увижу, этого директора! — рассердился на себя Бугаев и тут понял, почему у него плохое настроение — дернула же нелегкая пообещать Плотскому разузнать об автомобильных делах его сына. Вот дурак! Ему улыбнулись приветливо, а он и отказать не смог!»
...Виктор Николаевич Казаков оказался в институте и тотчас согласился прогуляться с Бугаевым по маленькому институтскому садику. Доктор наук выглядел не больше, чем на тридцать. Он был стройный, если не сказать — тощий, подтянутый. Семен сразу решил, что доктор не только играет в волейбол по субботам и воскресеньям, но и бегает каждый день трусцой. «И курит при этом?» — Бугаев засомневался, к тому ли Казакову он пришел, и, вытащив из кармана коробку «Малборо», спросил:
— Ваша?
Казаков оглянулся по сторонам, сделал страшные глаза и, выхватив коробку из рук опешившего майора, моментально спрятал ее в карман:
— Что вы! Что вы! Увидят сотрудники — скандал! Засмеют! Подвергнут остракизму!
Заметив недоумение на лице Бугаева, сказал:
— Я же не курю! Я же спортсмен! Бегун! Пример в отчетном докладе спортивного клуба, а вы тут размахиваете моими сигаретами. Что вы, что вы!
Семен рассмеялся. Казаков, смущенно улыбаясь, смотрел на него.
— А там на волейболе?
— Там наших нет. Они и не знают, что такое волейбол. И меня там никто не знает. Не знают, что я такой хороший, примерный. Я и курю. Одну-две сигареты. — Он склонился к Бугаеву и шепотом сказал: — Для пижонства! Девушек угощаю.
— И директоров заводов?
— Знаете? Вот прилепился, старый токарь. Он вам рассказывал про товарища Мелеха?
Семен кивнул.
— И откуда он только про меня узнал? — Казаков посмотрел на Бугаева. — Может быть, с помощью уголовного розыска?
— Это я вас, Виктор Николаевич, с помощью директора нашел, — Бугаев требовательно протянул руку. — Коробочку-то отдайте! Она теперь вещественное доказательство. Давайте, давайте. Я в ДСО ее не понесу.
Казаков, предварительно оглянувшись, отдал Бугаеву коробку.
— Павел Лаврентьевич вам телефон собственноручно записал, а вы с ним так пренебрежительно! Он же звонка будет ждать.
— Ну его! — махнул рукой Казаков. — Я и не собирался записывать. Он взял у меня пачку, сам и написал. И звонить я ему не буду. Да этой рептилии на пенсию пора, — сказал он с жаром, — а не докторскую защищать. И завод передать кому-нибудь помоложе.
— Виктор Николаевич, в воскресенье вы когда с площадки ушли?
— Когда ушел? Ушел, ушел... — почти пропел Казаков, наморщил лоб. — Ушел на пятичасовую электричку. Что-то случилось?
— Случилось, — Бугаев рассказал ему о происшествии.
Казаков слушал очень внимательно, не перебивал, не переспрашивал. Только молча показал на скамейку, предлагая сесть. Усевшись, вытащил из кармана перо и блокнот и стал что-то быстро в нем набрасывать. Когда Семен закончил рассказывать, Виктор Николаевич протянул ему раскрытый блокнот. На небольшом листке уверенными штрихами была начерчена схема волейбольной площадки.
— Где нашли раненого? — спросил Казаков. — Отметьте.
