— Какая разница, — мрачно ответил Игнат Нестерович и безнадежно махнул рукой. — Не все ли равно!
В комнату вернулся Игорек и сообщил, что на улице никого не видно.
— Тогда пойдем.
Игнат Нестерович повел Ожогина во двор, огороженный с одной стороны кирпичной, а с другой — деревянной стеной. В глубине стоял большой, покрывшийся от времени грязно-зеленым мохом, рубленый сарай с лестницей, ведущей на сеновал.
Тризна подошел к собачьей будке. Пес, ласкаясь к нему, махал хвостом. Но, почуяв Ожогина, зло зарычал.
— Свой, Верный, свой, — успокоил пса Игнат Нестерович и отодвинул в сторону будку. Под ней оказалось деревянное творило, замаскированное сеном.
— Когда-то погреб был, а теперь мы его для других целей приспособили, — пояснил Игнат Нестерович и поднял творило. — Лезьте, а я подержу...
Деревянная лесенка в восемь-десять ступенек круто повела вниз. Подталкиваемый сзади Тризной, Ожогин сделал в потемках несколько шагов и остановился перед деревянной стеной. Но это оказалась дверь, ведущая непосредственно в погреб.
Игнат Нестерович открыл ее, и Ожогин увидел освещенного двумя коптилками человека. Он сидел в углу погреба за небольшим столом и слушал радио.
— Знакомьтесь! Леонид Изволин.
Бросив взгляд на вошедших, молодой человек поправил наушники, продолжая что-то записывать на листке бумаги.
— Очередной прием, сейчас новости узнаем, — сказал Тризна и пододвинул Никите Родионовичу пустой ящик.
Ожогин сел, осмотрелся. В погребе было тепло. Позади стола, вплотную к задней стене, стоял широкий топчан с матрацем и подушкой. Топчан был велик, и Никита Родионович подумал, что сколотили его, очевидно, здесь — пронести через творило такую большую вещь было невозможно. В стенах виднелись глубокие квадратные ниши, а в них — прессованный тол, аммонал, капсюли, детонаторы, мотки запального шнура, ручные гранаты, зажигательные шарики. На деревянном колке, вбитом в стену, висели два дробовых ружья, русская полуавтоматическая винтовка и немецкий автомат.
— Наша святая святых, — мрачно сказал Игнат Нестерович и сдержал просившийся наружу кашель.
— А не опасно? — спросил Ожогин, кивнув в сторону ниш.
Тризна пожал плечами. Конечно, опасно, соседство не особенно приятное, но ничего другого не придумаешь. Приходится мириться.
Окончив прием и выключив питание, Леонид сбросил наушники и, подойдя к Никите Родионовичу, протянул руку:
— Здравствуйте... давно вас поджидаю.
Леонид был почти копией старика Изволина, он был очень похож на него глазами и всем обликом. Как и отец, он был нетороплив в движениях, видимо, спокоен по характеру и так же чуточку близорук. Леонид предложил сейчас же посмотреть рацию. Сколько времени он бьется над ней, а ничего не получается.
Марка рации была знакома Никите Родионовичу. Он вынул лампы, детали, разложил их на столе и принялся проверять аппаратуру.
— Вы тут безвыходно? — спросил Никита Родионович Леонида.
Тот развел руками. Что ж поделаешь! Он в этом городе вырос, появляться на улицах опасно, сразу признают.
Разница в годах Леонида и Тризны была небольшая, но Игнат Нестерович, казалось, годился в отцы молодому Изволину — так подкосил его туберкулез.
— Ты говорил с товарищем Ожогиным насчет Родэ? — обратился Леонид к Тризне.
Тот коротко кивнул головой.
— Ну и как?
— Как будто договорились. План осуществимый.
— Да, его можно выполнить, — добавил Ожогин, — если кое-какие обстоятельства не помешают.
Тризна и Изволин выжидательно посмотрели на Никиту Родионовича.
Ожогин объяснил:
— Мы с Андреем в опасности, — и протянул Леониду записку командира партизанской бригады Кривовяза, доставленную Сашуткой.
Изволин прочел вслух.
— «Один из ваших «двойников» — Зюкин Семен бежал из леса, поиски не привели ни к чему. Куда направился, не знаем, думаем, в город к Ю... Принимайте меры с помощью И. И. С. К.».
Тризна заявил, что он пока ничего не понимает. Ожогину пришлось пояснить: роль одного из братьев Зюкиных выполняет он. Если Зюкин дойдет до Юргенса, то дело провалится.
Помолчали. Леонид подошел к столу и задумался. Ожогин добавил, что в случае провала его и Андрея под удар ставится и Денис Макарович. Об их знакомстве знают Юргенс, Трясучкин и его семья.
— Да-а... — протянул Тризна, — положение серьезное...
— Однако, нет уверенности в том, что этот самый Зюкин направился в город, к Юргенсу, — начал обдумывать вслух Леонид. — Вероятнее всего, бежал в деревню, — там спокойнее.
Ожогин опроверг это предположение. Зюкин уже связал свою судьбу с немцами, партизанам он известен как предатель, и ему одна дорога — к врагу. Там ему, и защита, и надежды на будущее. К тому же, он наверняка будет мстить за брата. Зюкин — человек злой.
Тризна и Леонид не могли не согласиться с доводами Никиты Родионовича.
— Убрать надо, — бросил Тризна. — Найти и убрать.
— Как же ты себе мыслишь найти незнакомого человека? — спросил Леонид.
— Усилить наблюдение за домом Юргенса. Приметы Зюкина опишет Никита Родионович.
— Если он пойдет к Юргенсу. А если нет? — опять выразил сомнение Леонид.
Ожогин поддержал Тризну. Условия требуют явки Зюкина в дом Юргенса в двенадцать часов ночи. Он, пожалуй, придет. Это весьма вероятно.
— Но необязательно, — возразил Леонид.
— Зюкин не знает, что здесь есть его «двойник», — пояснил Ожогин.
— Но догадывается, или, хотя бы, предполагает, — добавил Леонид. — Не ребенок ведь он! Ведь, бумажку у него тогда отобрали. Впрочем, я не возражаю, это. единственный выполнимый план — встретить его у дома Юргенса. Приметы Зюкина следует описать поподробнее и дать всем нашим.
Ожогин почувствовал некоторое облегчение, будто опасность, грозившая и ему и Грязнову, уже предотвращена. Он с увлечением начал копаться в передатчике.
На правой ноге у Игорька конек «снегурочка». Привязав его крепко к ботинку, мальчик с азартом катается по скользкому, обледеневшему тротуару Садовой улицы. Маршрут у Игорька невелик — от угла до пекарни и обратно. Отталкиваясь левой ногой, он ловко скользит по снегу. На углу Игорек останавливается и усиленно трет руки: без рукавичек холодно.
К вечеру мороз усилился, пальцы стынут, и мальчик то и дело дует на них. Вот уже целый час, как он курсирует около дома Юргенса, не выпуская из поля зрения его крыльцо. К Юргенсу опять зашел человек, незнакомый Игорьку. Его внешний вид не совпадал с приметами Зюкина, но все равно надо дождаться, когда он выйдет, и проследить за ним.
Солнце медленно опускалось за крыши домов, холодные лучи косо падали на макушки обледенелых деревьев, на трубы дома Юргенса. Улица погружалась в полумрак, крепчал мороз.
