— Этот милый юноша вам кто? — поинтересовался Миша вполголоса, наклонившись к Нике. — Муж, брат, жених, сосед?
— А есть ли необходимость уточнять степень наших родственных отношений? — уклонилась Ника от ответа. — Выяснять анкетные данные, мне кажется, не наступило время. Я ведь не пытаюсь выведать ваши.
— Вы меня не поняли. Я тоже не рвусь изучать вехи вашего жизненного пути. Просто мне надо знать: как мы поведем разговор? Втроем? Вдвоем? Один на один или в присутствии всего общества?
— Разумеется, тет-а-тет. Все решаю я. Зачем еще кто-то?
— Разумно. Но ведь привели же вы его зачем-то? Для делового разговора он уже не пригоден. Как телохранитель... тоже не очень.
— Он что, мешает вам?
— Мне нет. Лишь бы вам не мешал. Обговорим детали? Вы уже решили, сколько вы хотите за свою бумажку? Может быть, не сойдемся и придется вам искать другого покупателя.
— Мне кажется, мы договоримся. Я не жадная.
— Тогда не будем торговаться. Я наводил справки по какой цене идет сейчас ваш товар. Вы, полагаю, не станете возражать, если мы будем, так сказать, ориентироваться на них. Кто-нибудь смог бы, вероятно, диктовать свои условия, но вы слишком неопытны. Считайте, что вам повезло, когда судьба свела вас со мной. В разумных пределах я в состоянии заплатить. Так что будем считать, что в принципе договоренность достигнута. А как вы все мыслите практически?
Ашот, сославшись на какие-то дела, удалился, пообещав вернуться через полчаса. Бородатый юноша пытался выразить свою любовь хозяину кислородной подушки. Неисчерпаемость этого резервуара, а также уход Ашота дали новый заряд его оптимизму. Человек в кепке отвечал односложно, проявляя свое расположение к собеседнику тем, что каждый раз снова брался за шланг.
— Практически? — Ника задумалась. — Я не знаю. Наверное, так: я вам — билет, вы мне — деньги.
— Как Рогожин Настасье Филипповне, в «Биржевых ведомостях?» Этакую большую пачку?
— А что? Чек выпишете? Как мистер Твистер? Я бы предпочла пачку.
— А вы знаете, что такое «кукла»?
— В куклы я уже давно отыграла.
— Ну, не так уж и давно, скажем прямо. «Кукла» — это пачка резаной бумаги, которую подсовывают доверчивым людям вместо денег. Не боитесь такого?
— А-а... Слышала. Но раз вы меня предупредили, то я проверю, пересчитаю. Разве, когда хотят обмануть, предупреждают заранее?
— Нет, конечно. Все это я к тому, что иметь дело с крупными суммами всегда небезопасно. Как вы догадываетесь, я человек приезжий, покупка автомобиля в мои планы не входила, чемоданчика с деньгами я не вожу. За деньгами надо ехать. И не близко. Но и везти их — тоже удовольствие маленькое. Конечно, можно воспользоваться такой удобной формой, как аккредитив, но внимание к своей скромной особе привлекать не хочется. Я деньги, конечно, зарабатываю честным путем, но всегда находятся люди, косо смотрящие на обладателей больших сумм.
— Справедливо. На академика вы не очень похожи, на лауреата тоже.
Миша слегка покривился от таких откровений, но сказал весело:
— Не будем обсуждать источник моих доходов. Я ведь не против того, например, что вы хотите реализовать с умом подвернувшуюся вам удачу: синяя птица вас не устраивает, вы хотите «птицу цвета ультрамарин». — Он попытался напеть вполголоса: — «Мы — охотники за удачей, птицей цвета ультрамарин»...
— Слышала, — недовольно прервала эту импровизацию Ника. — Вы свою птицу удач, похоже, давно изловили, но сюда тоже не на экскурсию приехали...
Миша сделал вид, что не понял, но нахмурился и перевел разговор на другую тему.
— Я хочу предложить более современный способ оплаты. Перечислением. Откроем сейчас в нескольких сберкассах счета на ваше имя, а проще говоря, заведем несколько сберкнижек. (Вы все равно их вынуждены будете завести — не в чулке же деньги держать). Я перечислю на ваши счета требуемые суммы — и будем взаимно здоровы и счастливы.
— А билет? Не хотите ли вы сказать, что я вам должна отдать билет? Я не настолько доверчива.
— Ну об этом не может быть и речи. Билет останется... нет, не у вас, но здесь в городе.
— Как понимать? Кто его будет хранить, в каком сейфе? Поясните.
— Вы правильно выразились. В сейфе. В сейфе с шифром. Я имею в виду камеру хранения на вокзале.
— То есть?
— Потерпите, я все объясню. Прежде всего камера — это надежно. Не зря ею пользовался для хранения своих миллионов всем известный Корейко. Пусть герой литературный, но он правильно делал, что не боялся, доверял. Годами. А мы всего на три дня.
— Я слышала, камеры хранения тоже обворовывают. Ну те, что с шифром. Автоматы.
— Обворовывают, когда заранее знают, что там есть что украсть. А мы поставим скромную такую сумочку. Хозяйственную. На которую никто не позарится, если она даже на улице будет стоять.
— Ну, а кто будет знать шифр?
— Никто из нас. Точнее, никто полностью. Каждый будет знать только свою половину. Когда вы убедитесь, что все деньги поступили на ваши счета, вы сообщите мне вторую половину шифра.
Ника глянула на своего спутника. Да, действительно, от него трудно было ожидать какой бы то ни было помощи. Он уже весьма отвлеченно воспринимал окружающее, хотя и пытался еще что-то говорить. Нет, он был не против того, что Ника куда-то уходит, безразлично было ему и с кем уходит, главное — оставался бурдюк и никто не препятствовал тесному общению с ним.
Пока билет был в сумочке, Нику задуманный план не особенно волновал. Прикинув, какие из сберегательных касс для нее будут удобнее других, она сказала, что потребуется такси. Миша с готовностью согласился. Номеров сберкасс девушка, естественно, не знала; она просто объяснила шоферу, куда ехать. Делая первый вклад, решили, что будет достаточно трех сберкнижек в трех разных кассах. Каждый вклад — по сто рублей, еще две сотни Миша давал для «округления» суммы. Народу в сберкассах, которые они объехали, было немного — середина рабочего дня, — и все «банковские операции» заняли немного времени. Скромный по сравнению с обусловленной суммой задаток Миша объяснил отсутствием при себе наличия, но поступление остальных денег он гарантировал в течение двух-трех дней. Он сегодня же улетает домой, завтра перечисляет всю сумму — и обратно, чтобы вместе пойти к камере хранения.
А пока камеру хранения предстояло посетить для того, чтобы оставить в ней билет. Вот тут-то Никой стали овладевать сомнения. Вариант, предложенный Мишей, уже не казался таким надежным, как во время разговора в гостинице. Выветрилось действие мускатно-«кислородного» допинга. Теперь она уже жалела, что рядом нет бородатого дружка, такого привычного, своего. Она бы чувствовала себя уверенней от одного только его присутствия. Не надо было давать ему пить, не надо было так легко от него отказываться. Не захотелось ни с кем делиться, стремление стать единоличной обладательницей невесть откуда свалившегося богатства победило все. «Птица цвета ультрамарин»... Но отступать было поздно. Сберегательные книжки, лежащие в ее сумочке рядом с билетом (пока он там!), побуждали действовать. Зачем она согласилась? Сдала бы в сберкассу в крайнем случае. Да и в автомагазине в очереди можно было найти таких, кто выложил бы все сразу в сверх того...
