Я взошел на утес, чтобы посмотреть, как они уходят. И наконец «Мэри-Джо» исчезла за горизонтом.
Вопрос, который задала мне Карен, когда я вернулся, застиг меня врасплох.
— Грег, что же все-таки произошло под водой? — тихо спросила она. — Я хочу знать, что там случилось на самом деле. Теперь-то ты можешь нам рассказать?
Наступила тишина, и три пары глаз выжидающе смотрели на меня. Тогда я решил, что пришло время выложить карты на стол.
— А почему ты думаешь, что я рассказал не все? — спросил я Карен.
Карен испытующе посмотрела на меня:
— Я хорошо помню, что ты сказал, когда мы втащили тебя на «Озорницу». Ты сказал тогда: «О боже, ведь он хотел меня убить!» Я была так потрясена увиденным, что сначала не задумалась над твоими словами. Но ведь ты говорил не об акуле?
— Да, ты права. — Я глубоко вздохнул. — Все было не совсем так, как я рассказывал. Но будет лучше, если начну с самого начала…
Я не утаил ничего: признался, что Джон Фрейзер — мой отец; рассказал, как отреагировал на мои шрамы Камбула и как он был убит; рассказал, как мне потом пришлось расправиться с его убийцами; наконец, сказал об обнаруженном мною туннеле и о схватке с Суортом.
Все напряженно слушали мой рассказ. Когда я закончил, в воздухе повисла долгая тишина.
— Ну и что ты теперь будешь делать? — хрипло спросил Бен. — Сообщишь в полицию?
Я покачал головой.
— Никто мне не поверит. У меня нет пока никаких доказательств. — Карен встретилась со мной взглядом.
— Ты думаешь, что это… ну, что за всем этим стоит Фрейзер?
Я впился ногтями в ладонь.
— Не знаю… Я многое бы дал, чтобы это узнать… А пока я предлагаю открыть туннель.
— Туннель? — изумилась Карен. — Но зачем?
— Кто-то прямо наизнанку выворачивается, лишь бы я не добрался до него. Вот я и хочу узнать, почему!
— По-моему, Грегори прав, — поддержал меня доктор Инглби. — Единственный способ добраться до истины — это вскрыть туннель.
— Это опасно! — нахмурилась Карен. — И кроме того, завтра мы собирались уезжать.
— И уедем, — успокоил я девушку. — Я собираюсь спуститься туда прямо сейчас. Так будет лучше всего. Во-первых, мы не привлечем к себе ненужного внимания, а во-вторых, надо идти, пока песок не засыпал входа в туннель.
— Вероятно, ты прав, — согласилась Карен. — Но с тобой пойду я. Нельзя же одному спускаться под воду ночью.
— Тебе идти ни к чему, — быстро возразил я. — Кроме того, у меня уже есть помощник — Бен.
— Я? — в ужасе завопил Бен. — Да я никогда не погружался с аквалангом!
В поисках защитника он посмотрел на доктора Инглби. Но тот, улыбнувшись, потрепал Бена по плечу:
— Ну-ну, Бен. Вы же будете вместе с Грегом. Да и мы с Карен вас подстрахуем.
— Вы-то с Карен тут при чем? — не понял я. Доктор Инглби повернулся ко мне:
— Вам понадобится «Озорница»?
— Естественно, — кивнул я. — Но…
Доктор поднял руку, давая понять, что разговор окончен.
— Ну, в таком случае кто-то ведь должен находиться на ее борту и следить, чтобы она не слишком озорничала?
Когда мы огибали мыс, луна вдруг спряталась за тучами. Доктор Инглби с тревогой посмотрел на небо.
— Ты уверен, что погода не переменится? — тихо спросил он.
Я проверил, откуда дует ветер.
— По крайней мере, еще несколько часов погода продержится, — заверил я доктора. — Все будет хорошо.
— Не знаю, — усомнился он. — У меня на ноге начинает ныть большой палец — это обычно к перемене погоды…
Мы легко скользили вперед, и, когда перед нами выросли утесы, я увидел береговой ориентир и спустил парус.
— Ты уверен, что эта штука сработает? — спросил Бен, тыча пальцем в акваланг.
— Уверен, — обнадежил я его. — Иди сюда, я тебе помогу.
Надев на Бена баллоны, я затянул ремни. Проверил, все ли в порядке.
— Если не вернетесь через полчаса, я спускаюсь под воду, — сказала мне Карен.
— Не смей! — приказал я. Потом ободряюще улыбнулся. — Не волнуйся, детка, мы обязательно вернемся. Держи крепче трос. Когда мы войдем в туннель, я дерну один раз. Если дерну три раза, значит, мы попали в беду. Но ты не должна опускаться под воду ни при каких обстоятельствах. Если мы не вернемся, поднимайте паруса и спешите за помощью. Иначе ни одна живая душа не узнает, где нас искать.
— Ладно, ладно, я поняла, — сдалась Карен.
Мы опускались параллельно склону утеса. У входа в туннель Бен подсветил фонариком, а я достал ломик и просунул его в одну из трещин поверхности скалы. Когда отверстие увеличилось настолько, что в него мог протиснуться человек, Бен поднял большой палец вверх в знак одобрения. Мы заглянули в отверстие, но в узкой подземной пещере ничего нельзя было разглядеть. Я дернул за трос и стал протискиваться в дыру. Бен последовал за мной. Мы проплыли вверх по длинному склону и спустя несколько секунд одновременно вынырнули из воды.
Фонарик Бена освещал только небольшую часть туннеля.
— Черт побери! — воскликнул он. — Да тут темно, как в аду. И конца края не видать. Похоже, сам дьявол прорыл этот проклятый туннель, и я не удивлюсь, если здесь нас поджидает экспресс, чтобы отправить прямо в преисподнюю.
Темнота и влажный, пропахший плесенью воздух навевали чувство одиночества. А выхваченные лучом фонарика сгнившие деревянные подпорки, валявшиеся повсюду, олицетворяли собой хаос.
Сняв ласты и акваланги, мы стали осторожно пробираться через эти нагромождения, на ходу разматывая трос. Когда мы дошли до осыпи, видимо, завалившей вход, Бен увидел какой-то ящик и тут же бросился к нему.
— Сундук! — закричал он. — Забит гвоздями — значит, не пустой!
Чтобы лучше рассмотреть находку, я поднял фонарик и тут же завопил что было мочи:
— Назад, Бен! Не трогай его! Это динамит! Бен в ужасе попятился было, но тут же потерял равновесие и повалился, увлекая за собой какую-то деревянную подпорку. В следующее мгновение все сооружение рухнуло нам на головы.
Я с трудом выбрался из-под обломков и… остался один на один с тишиной. Бен как сквозь землю провалился.
— Бен? — позвал я. — Бен! — Ответа не было. С нарастающей тревогой я закричал: — Бен, Бен, где ты?
— Черт тебя дери, Грег! Ты собираешься меня отсюда вытаскивать или нет? — услышал я прямо из-под ног хриплый голос.
Я направил луч в груду мусора.
— Ну, старый хрыч! А я уж думал, что ты погиб, — с облегчением рассмеялся я.
— И скоро погибну, если ты не примешь меры. Я тут сижу на динамите, который лет двадцать провалялся без дела, а теперь только и ждет, чтобы взорваться.
