камни и отбивают от них осколки; сверху тоже начинают стрелять в темную массу, разгоняя ее.
Последнего человека поднимают на вершину, но те, кто его вытягивали, видят, что в петле не живой человек, а труп, изрешеченный пулями.
Глава XXVI
Ушел – теперь опасности нет
Убедившись, что индейцы его не преследуют, Генри Трессилиан начинает надеяться: если ничего не произойдет, Крестоносец его унесет. Он начинает думать о том, в каком направлении нужно двигаться. Но сначала нужно определить, в каком направлении он двигался до сих пор, потому что он поскакал в первый представившийся разрыв в линии всадников.
Первые лучи восходящей луны дают ему возможность увидеть, где он находится – к счастью, он на верном пути. Дорога к Ариспе идет на юго-восток, при этом нужно сверху или снизу обойти озеро. Дорога сверху прямая, снизу – в обход; но в первом случае нужно будет миновать лагерь индейцев, которые могут его заметить. Однако корраль из фургонов в двухстах или трехстах ярдах, и это дает ему возможность пройти незаметно; безгранично веря в своего коня, он решает рискнуть.
Это ошибка: он не принял во внимание, что в лагере услышали шум и звук выстрела его пистолета; все оставшиеся в лагере краснокожие должны были это слышать. Так оно и было. Поэтому, когда он уже наполовину объехал верхний конец озера, то увидел, что равнина перед ним покрыта темными фигурами – это всадники – и услышал, как они перекликаются друг с другом. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, что тут ему не проехать. Как ни быстр его конь, пули быстрей.
Он резко останавливается и разворачивает коня на запад, чтобы попытаться сделать то, что должен был делать с самого начала – обходить озеро снизу.
Теперь объезд гораздо больше: он уже проделал большой путь в обратном направлении; теперь его приходится повторить в обратном направлении; но выхода нет, и, сожалея о своей ошибке, он как можно быстрей едет обратно. И вскоре начинает особенно сожалеть о своей ошибке. С этой стороны он тоже прямо перед собой видит всадников – тех, от которых ушел раньше. Они рассыпались по всей равнине, очевидно, ищут его. Все видят его и пытаются перехватить. Ему не пройти ни в какую сторону, и торжествующие крики койоторос говорят, что они уверены в том, что схватят его. И он сам едва не начинает в это верить: куда бы ни пошел, придется пройти через град пуль.
Снова он останавливается и в нерешительности сидит в седле. Риск кажется равным, но рискнуть все равно придется: выхода нет.
Ха! Он есть! Генри кое-что вспомнил. Он вспомнил, как животные из лагеря вброд переходили озеро. Почему это не может сделать Крестоносец?
Быстро приняв решение, он поворачивает коня к воде, и спустя секунду-две Крестоносец погружается в воду по самую подпругу; идет он легко, словно вода не выше щеток над его копытами.
Снова с обеих сторон слышны крики индейцев, полные удивления и разочарования; возвращается их вера в сверхъестественного коня.
Но вскоре они тоже вспоминают, что озеро мелкое, и не видят ничего необычного в том, что беглец пытается его пересечь. И, не теряя времени, пускают лошадей вскачь, чтобы перехватить его на восточном берегу.
И это им едва не удается. Посыльный, выйди из воды, видит, что с обеих сторон к нему скачут всадники. Но он не впадает в отчаяние. Прежде чем они подъезжают на расстояние выстрела, он уходит от них; Крестоносец, бодрый от прохладной воды, скачет с такой скоростью, что его не догнать.
Тем не менее его преследуют. Коварные дикари знают, что всегда возможны случайности и неудачи. Может произойти что-нибудь благоприятное для них, и, надеясь на это, они пускаются в погоню.
Луна взошла, на ллано все видно на расстоянии многих миль, а черный конь и бледнолицый всадник всего в двадцати лошадиных корпусах от них; и они скачут со всей быстротой, на какую способны их мустанги.
Но через короткое время обнаруживают, что двадцать корпусов удвоились, потом утроились, и наконец понимают, что дальше преследовать бесполезно.
С сердцами, полными гнева и раздражения, они сдаются. Есть у них и опасения. Эль Сопилоте не с ними: что он скажет, когда они вернутся с пустыми руками? Что сделает? Потому что сейчас дело уже не в том, чтобы поймать коня, дело гораздо более серьезное – вестник ускакал за помощью осажденным.
Угнетенные, расстроенные, они поворачивают лошадей и едут назад, к Научампатепетлю.
* * *
Если бы койотеро больше надеялись на случайности и неудачи и продолжали преследование, они могли бы догнать Генри Трессилиана. Едва они повернули лошадей, как у него случилась неудача, конечно, не сбившая с пути, но задержавшая почти на час. Он пытался добраться до дороги, идущей к северу от Ариспе, в том месте, где караван из-за отсутствия воды вынужден был повернуть к Серро Пертидо. Днем он поехал бы прямо туда: с вершины месы Педро Висенте показывал ему ориентиры и место, где вырезал на дереве свои инициалы. Но в спешке в свете только что взошедшей луны посыльный свернул с верного пути и обнаружил это, только когда конь неожиданно споткнулся и опустился на колени, выбросив его из седла.
Генри не ранен, но удивлен. Никогда раньше Крестоносец не спотыкался. Почему это произошло сейчас?
Причину он понял сразу: земля подалась, и конь по колено погрузился в нору какого-то животного.
В счастью, никто не сломал кости, никакого вреда ни лошади, ни всаднику. Снова сев в седло, посыльный продолжает путь. И вскоре вынужден снова остановится, хотя на этот раз с лошади не падает. Крестоносец только накренился, но удержался на ногах, едва не упав.
Молодой англичанин видит, в чем дело: он въехал в лабиринт, какие на равнинах Западной Америки называют «городом или деревней луговых собачек». В лунном свете он повсюду видит холмики жилищ этих сурков и самих сидящих на них животных, слышит их пронзительный, как у белки, лай, смешивающийся с криком маленькой совы, которая живет в том же подземном поселке.
Снова остановившись, он думает, как ему быть. Вернуться и объехать этот поселок или продолжать пересекать его, рискуя на этой предательской поверхности?
Прислушиваясь, он вскоре убеждается, что индейцы отказались от преследования и у него есть возможность действовать не поспешно и выбрать наилучший способ.
Объезд поселка может составлять мили, в то время как в ширину он, возможно, всего в несколько десятков ярдов. Эти поселки часто бывают продолговатые, вытянутые в длину из-за каких-нибудь
