Однако следователь задал новый вопрос, который привел Рыжикова в полное недоумение. Протянув ему лист бумаги, Миронов попросил составить самую подробную и точную опись тех вещей, которые Рыжиков отвез в Крайск Величко.
С удивлением поглядывая на Миронова, Рыжиков принялся составлять список. Когда он закончил, Андрей взял список и внимательно его прочел. По мере того как он читал, на лице его выражалось все большее и большее удовлетворение.
— Отлично, — сказал Миронов, заканчивая чтение и убирая список в лежавшую на столе папку, — теперь, пожалуй, действительно все.
Рыжиков робко кашлянул:
— Скажите, что со мной будет? Меня… меня не арестуют?
— А это уже не мне решать. Вот сообщим на завод насчет проделок с деталями, дружбы с фарцовщиками, — там вас знают и рассудят по справедливости, как с вами быть. О фарцовщиках не беспокойтесь — ими займемся…
Едва Рыжиков ушел, Миронов заказал по телефону Крайск. Ему не терпелось сличить полученный список со списком тех вещей, которые Черняев передал для продажи Самойловской. Впрочем, теперь было более или менее ясно, каким путем попали к Корнильевой заграничные вещи. Эту часть задачи можно было считать решенной. Но где сама Корнильева, мнимая Величко? На этот вопрос ответа опять не было.
С Крайском соединили необычно быстро. Миронов удивился, услышав в трубке голос Луганова.
— Василий Николаевич, ты? Когда вернулся из Воронежа? Как успехи? Как это ты оказался у аппарата?
— Что значит «оказался у аппарата»? Я же тебя вызываю, поэтому и у аппарата. — Сами того не замечая, они перешли на «ты». — Ты когда намерен вернуться в Крайск?
— Ты меня вызывал? Ничего не понимаю. Это я звонил в Крайск. А в чем дело, что стряслось?
— Беда, Андрей Иванович. Тяжело ранен Савельев. Говорят, при смерти…
С первым же самолетом Миронов вылетел в Крайск.
Дела Сергея Савельева были плохи, очень плохи. За те трое суток, что Сергей находился в больнице, сознание не возвращалось к нему ни разу. Жизнь едва теплилась. По мнению врачей, надежды не было почти никакой. Если чему и можно было удивляться, так только тому, что он все еще был жив. Каждая из двух страшных ран, полученных Савельевым, могла привести к смертельному исходу. А сколько он потерял крови? Трудно было точно определить, когда именно он был ранен, сколько часов пролежал под проливным дождем, истекая кровью.
Нашел Сергея дежурный милиционер, старшина, на одной из окраин города. Дело было под утро. Шедший всю ночь дождь перестал. Начало светать. Хмурое осеннее небо посерело. Старшина заканчивал ночной обход своего района. Напоследок он решил заглянуть в узенький, глухой переулок, выходивший на обширный пустырь, который круто сбегал к реке.
Не успел старшина сделать по переулку и нескольких шагов, как его наметанный глаз приметил в призрачных предутренних сумерках фигуру, лежавшую лицом вниз в глубокой водосточной канаве. «Ну вот, — с тоской подумал старшина, — опять пьяный. И что я за везучий такой? Как мое дежурство, так возись с пьяницами, таскай их в вытрезвитель».
Неспешной походкой направился старшина к лежащему без движения человеку, но едва он к нему приблизился, как тихо присвистнул и ускорил шаги. Нет, это был не пьяный, тут было что-то не то. Неестественная поза человека, выкинутая вперед рука, сжимавшая в судорожно скрюченных пальцах куст чертополоха, вызвали у старшины чувство глубокой тревоги. Присев на корточки, он отвел в сторону густо разросшийся в канаве бурьян, наполовину скрывавший лежащего, и внимательно вгляделся в распростертое тело. Сомнения не было: перед ним была жертва преступления. Затылок лежащего был размозжен. Кровь на ране запеклась. Судя по тому, что рубашка на спине убитого (а старшина ни минуты не сомневался, что перед ним был труп) была разорвана и залита кровью, еще одна рана была нанесена в спину.
Через мгновение чуткую предутреннюю тишину погруженного в сон переулка пронзила звонкая трель милицейского свистка. Еще свисток, еще, и вот послышался топот сапог. К старшине спешил его товарищ, другой милиционер. Минут пятнадцать — двадцать спустя появилась оперативная группа уголовного розыска со служебной собакой. Почти одновременно с оперативной группой прибыла и машина «скорой помощи». Милицейский врач и врач «скорой помощи» внимательно осмотрели и выслушали лежащего. По тому как по мере осмотра прояснялись поначалу сумрачные, угрюмые лица врачей, стало понятно: лежавший в канаве человек жив. Санитары быстро подхватили бесчувственное тело на носилки, и машина «скорой помощи» умчалась. Оперативная группа приступила к работе.
Сантиметр за сантиметром был исследован участок канавы, где старшина обнаружил раненого. Шагах в десяти — пятнадцати от места происшествия нашли пустой, вывернутый наизнанку бумажник, а чуть подальше сначала комсомольский билет, затем удостоверение сотрудника Крайского управления КГБ на имя младшего лейтенанта Сергея Савельева. Больше обнаружить ничего не удалось. Не помогла и собака: она не смогла взять след преступника (он был смыт шедшим всю ночь дождем, затоптан толпой).
Закончив осмотр, работники оперативной группы отправились в больницу, куда отвезли Савельева. Там уже находились заместитель начальника Управления КГБ (Скворецкого в Крайске не было, он находился в отъезде, в командировке) и дежурный по управлению, которых известили по телефону о происшествии. Здесь, в больнице, тщательно осмотрели одежду Сергея. Ничего, что могло бы помочь раскрытию преступления, осмотр не дал. В карманах брюк Савельева было пусто, если не считать небольшой записочки, найденной в карманчике для часов. Записка была какая-то странная. На небольшом клочке бумаги рукой Савельева было написано:
Строительной организации требуются кульманы и чертежные столы. С предложением обращаться по адресу: почтовый ящик № 12 487.
Что означала эта записка? Зачем, кому писал ее Сергей? Ответить на эти вопросы мог только сам Савельев, но как раз он-то и не мог сейчас дать никакого ответа.
За то время, что работники Управления КГБ и уголовного розыска исследовали вещи Сергея, консилиум врачей закончил осмотр и составил свое заключение. Все участники консилиума сошлись на том, что нападение на Савельева было совершено за несколько часов до того, как старшина нашел его тело в канаве, вероятнее всего, между десятью и двенадцатью часами ночи. Действовал нападавший исподтишка, сзади. Сначала он нанес удар каким-то тяжелым предметом по затылку, оглушив Сергея, затем ударил ножом, скорее всего финкой, в спину. Судя по характеру этой последней раны, нападавший был левша. Ничего больше сообщить оперативным работникам врачи не могли.
