Найти их было несложно, огромные рваные полосы, в которых сердито шипел гидрий, вырвавшийся из газовых отсеков внутрь корабля. Больно было глядеть на это.
Я закрепил линь на одной из множества бортовых крепительных планок и занялся делом. Наносил кистью клей на оболочку, с силой прижимал к ней заплату и считал до пяти. Этот клей быстросохнущий, и работать надо не мешкая, и следить, чтобы все края плотно приклеились. Гидрий — штука непоседливая, это легчайший газ в мире, и если он отыщет лазейку, то уж воспользуется ею. Мажем, прижимаем, держим, прислушиваемся, идем дальше. Мне нравилось, когда шипение прекращалось или, по крайней мере, ослабевало. Так мало-помалу я помогаю исцелить корабль. Каждый спасенный глоток гидрия поможет «Авроре» лететь.
Внутри матросы сейчас, должно быть, лихорадочно сшивают и латают газовые отсеки. Они в масках, дышат кислородом, чтобы не потерять сознания. Гидрий не ядовит, но он вытесняет воздух, быстро заполняет весь объем, и вы задыхаетесь.
Я передвинулся к другому разрезу, сделанному винтами пиратского корабля. Он был как страшная рана от клыков какого-нибудь чудовища, клочья оболочки хлопали на ветру. Теплый запах манго обдал меня. Разрыв на самом деле был слишком велик, чтобы наложить на него заплату, но все же я должен был сделать все, что можно. Но даже положив пять заплат, я все ещё слышал доносившееся из разрыва негромкое шипение. Нет времени заделывать лучше, надо двигаться дальше. Везде, куда бы ни упал свет лампы, было множество дыр. Интересно, сколько гидрия мы уже потеряли.
Я услышал далекий рев воды и, взглянув вниз, увидел, что мы сбросили в море еще часть балласта. Море. Как оно оказалось так близко? Наверняка балласта больше нет. Капитан не сбросил бы столько, если бы не был совершенно уверен… что мы падаем.
Налетел порыв ветра, и «Аврора» завалилась на правый борт. Я слетел с ее корпуса и мгновение болтался над водой, пока корабль не выправился, потом мягко опять приземлился на борт. Я услышал крик, взглянул влево и увидел там Брюса Лунарди, висевшего на страховочном поясе вверх ногами и отчаянно размахивавшего руками. Он, наверно, перекувыркнулся, а теперь орал и брыкался, но все без толку.
Я вздохнул, потом оттолкнулся и полетел в его сторону. На полпути я остановился, перевязал линь в новую крепежную планку, сделал еще один бросок, вытравливая линь, и добрался-таки до Лунарди. Мои резиновые тапки прилипли к корпусу. Я уцепился покрепче за обшивку справа от него.
— Хватайся за мою руку и подтягивайся.
Извиваясь в своей сбруе, он больно уцепился за меня.
— Спасибо, — пробормотал он, утирая лицо рукавом. Думаю, его вырвало.
Не сказав больше ни слова, он снова взялся за работу. Я бросил взгляд на его заплатки. Они были отличные, даже лучше моих. Но зато сомневаюсь, что он успел сделать столько же, сколько я; он слишком долго возится.
Я кивнул на прощание и полетел обратно на свое место. Точно паук, я торопливо лазал по борту корабля. Намазать, прижать, подождать, послушать, намазать, прижать, подождать, послушать. Я поспешил наверх за вторым ведерком клея. Разрывам, казалось, не будет конца.
— Ты моя девочка, — говорил я «Авроре», прижимая очередную заплату к ее шкуре. — Скоро ты будешь как новенькая. Вот увидишь.
— Поднимайтесь на борт! — заорал кто-то сверху.
— Я не закончил! — крикнул я в ответ.
— Неважно! Поднимайтесь на борт!
Я глянул вниз и увидел море, мутное и бесцветное в предрассветной мгле. Мы спустились ниже, чем когда — либо. До такой высоты мы обычно снижались только при заходе на посадку. Я подтянулся на руках по канату на спину корабля. После того как я проболтался столько времени невесомый, тело казалось тяжелым, будто каменным. Я скорчился, пытаясь отдышаться, глядя на остальных, бледных от изнеможения. Лунарди кивнул мне, слишком уставший, чтобы говорить.
Внутри, на осевом мостике, нас ждал мистер Риддихофф.
— Мы должны собрать пассажиров и раздать им спасательные жилеты, — сказал он. — Вы все делали это на учениях.
Только теперь это были не учения.
— Мы будем садиться на воду? — услышал я вопрос Лунарди.
— Мы потеряли слишком много гидрия, — ответил мистер Риддихофф, и лицо его было точно восковое. — Мы не сможем удержаться в воздухе.
— А земли поблизости нет? — пожелал узнать еще кто-то.
— Мы посреди Тихого океана. Пираты вынудили нас отклониться от курса. Ближайший по карте остров по меньшей мере в тысяча шестистах километрах отсюда. Это будет посадка на воду, джентльмены.
Больше говорить было нечего, и мы все разошлись, оставив свои страхи при себе. В воздухе я ничего не боюсь. Но от одной мысли, что мы упадем в море и вода затопит корабль, все во мне перевернулось. «Аврора» была моим домом, и казалось невозможным бросить ее посреди волн.
Я выпутался из страховочной сбруи и ремонтного пояса и заторопился назад, в пассажирский отсек. С каждым шагом, всеми своими чувствами я ощущал любое изменение в поведении корабля, каждое его движение отдавалось в моих ногах и в мозгу. В данный момент «Аврора» летела достаточно ровно, но, судя по комку в желудке и по тому, как закладывало уши, мы медленно, но верно теряли высоту. Надо поторапливаться.
Я взлетел по главной лестнице и пошел по коридору, стуча в двери, проверяя, все ли покинули свои каюты. Большинство пассажиров уже собрались в верхнем салоне, многие пили.
— Леди и джентльмены, — начал старший стюард, — капитан сообщил нам, что он будет сажать корабль на воду…
Я начал раздавать спасательные жилеты, стараясь не вслушиваться в конец сообщения и во встревоженные и перепуганные выкрики пассажиров. Я увидел на другом конце салона Кейт и мисс Симпкинс и начал продвигаться к ним. Кейт держала на коленях тетрадь — журнал дедушки, как я понял. Она была бледна и спокойна.
— Все в порядке? — тихо спросил я её.
— Конечно не все в порядке, — заявила мисс Симпкинс, сражаясь с завязками своего спасательного жилета. — Мы вот-вот окажемся на дне океана!
— Мы не утонем, мисс, — заверил я, помогая ей справиться с ремнями. — Машины и руль не пострадали, и ветер очень слабый. Капитан посадит корабль мягко, и все, что вам придется делать, — это перейти на спасательный плот. Мы обо всем позаботимся.
Хотел бы я, чтобы так и вышло. «Аврора» не была водонепроницаемой. Капитан Уолкен должен будет держать ее носом к ветру и планировать над поверхностью океана как можно дольше. Потому что, как только корабль коснется воды и та попадет внутрь, он перестанет слушаться команд. Он будет раскачиваться, кружиться, черпать все больше воды и начнет тонуть.
