М. Роуз - Парфюмер Будды

– Нюхал? Не припомню. – Он смутился, потом принюхался к воздуху. – Знаете… – Он принюхался еще. – Думаю, что да. Это напоминает дом моей бабушки. Наверное, большая лоза возле парадного крыльца была глицинией.

– Запахи вызывают воспоминания. Можно уловить какой-то аромат и сразу же вспомнить день в далеком детстве… и воспоминание о событиях будет совершенно ясным, словно все случилось только вчера. – Малахай обычно не позволял себе забыться. – Это тема, которую я изучаю в последнее время.

– Потому что она имеет отношение к тому, что я должен для вас найти?

– Да.

– И если я найду, желаете, чтобы я это предоставил вам?

– Нет. Мы только выжидаем момент. Не прикасаться.

Бывший агент Интерпола удивленно поднял брови.

– Хотите, чтобы я это организовал?

– Да. Спешить нельзя, на этот раз мы должны быть более осторожны. Не могу допустить еще одну неудачу. Кроме того, люди, замешанные в этом, мои друзья.

– Действовать безопасно?

Малахай кивнул. Любые инструменты памяти, дожившие до наших дней, могут быть где угодно. Он это знал. И в ФБР тоже знали. Реликвии могут быть спрятаны в обычном месте, могут таиться в каких-то развалинах или быть выставлены в музее, лежать в антикварном магазине или в бабушкином комоде. На то, чтобы начать поиск, ушли годы, и обошлось это весьма дорого: стоило не только денег, но и жизней. Никто не знал, как долго это еще продлится. Малахаю нужен был только один инструмент, целый и в рабочем состоянии. Вот и все.

Это «вот и все» было равносильно тому, чтобы достать с неба звезду.

Пока что находка такого инструмента представлялась несбыточной мечтой. Но Малахай не мог упустить такого шанса. Он посвятил всю жизнь изучению реинкарнации, и у него были великие планы по изменению человеческой веры в прошлые, настоящие и будущие жизни. Он мечтал подарить миру надежду.

Но этим его намерения не ограничивались, и поэтому он так сильно спешил.

Его отец для своих восьмидесяти лет был чрезвычайно здоров, но как долго он продержится в здравом уме и твердой памяти? Малахаю надо было поскорее узнать о своих прошлых жизнях. Если то, о чем он догадывался, было правдой, он хотел швырнуть это в лицо старику. Хотел увидеть реакцию отца и насладиться его болью, когда тот узнает, от чего так легкомысленно отказался.

Трижды он почти завладел инструментом. Трижды он потерпел неудачу. Четвертого раза быть не должно.

– Мы гуляем уже очень долго, – заметил Малахай. – Но перед тем как уйти, хочу, чтобы вы позаботились об агенте Люсиане Глассе. Убедитесь, что он не обращает на меня никакого внимания, вы это можете? При малейших подозрениях, что он следит, придется поменять стратегию.

Не произнеся больше ни слова и не показав бывшему агенту намека, что он уходит, Малахай развернулся и направился туда, откуда они только что пришли. Остановился он лишь один раз, чтобы понюхать сладкий аромат пурпурных цветов.

Робби был приятно удивлен, когда репортер прибыл точно в назначенное время, несмотря на дождь.

– Я Шарль Фуше, – представился он, не обращая внимания на то, что с его зонтика на старинный паркет восемнадцатого века вылилась целая лужа.

– Да, да, я Робби Л’Этуаль. Входите. Позвольте забрать это у вас, – Робби выхватил его зонтик и поставил в мейсенскую подставку для зонтиков. – Вам приготовить что-нибудь согревающее? Кофе? Чай? – спросил он, проводя мужчину средних лет через прихожую и дальше по коридору.

– Чай, это было бы замечательно.

– Восхищаюсь вашим мужеством. Гроза просто ужасная, – сказал Робби, открывая дверь мастерской и проводя Фуше внутрь.

– Я был уже в пути. У меня очень сжатые сроки. Надеюсь, я не сорвал никакие ваши планы?

– Нет, – сказал Робби. – Я рад, что журнал проявил интерес к моей новой линии духов.

Последний раз он имел дело с прессой восемь лет назад, когда переехал на юг Франции. В новостях сообщалось, что в Грассе представитель шестого поколения парфюмеров Дома Л’Этуаль приступил к созданию новой линии духов. Теперь им было интересно узнать о его достижениях.

– Присаживайтесь, – Робби предложил журналисту один из старинных стульев в углу комнаты. – Позвольте, я только поставлю чай.

Он включил электрический чайник и наполнил заварочный обильной пригоршней ароматного чая.

– Это Sur le Nil[15]. Смесь зеленого чая из Египта с цитрусом. Вы знаток?

Фуше покачал головой:

– Обычно я благодарен уже за то, что он горячий. Но звучит красиво.

Чайник зашумел.

Робби выключил его и ритуальным жестом налил небольшое количество кипятка, чтобы согреть заварку. Помешав ее, он убедился, что листья намокли, и только тогда залил кипятком. Он поставил чайник на поднос с уже приготовленными двумя чашками и льняными салфетками.

– Вот, пожалуйста, – сказал он и поставил поднос на низенький столик перед репортером.

– Расскажите немного о том, что вдохновило вас на создание новых духов? – спросил Фуше, сразу приступив к интервью.

– Я буддист, – сказал Робби.

– Да? – Репортер поднял брови.

– И мои верования сильно повлияли на эту линию. Я воспользовался идеей инь и ян, чтобы создать палитру ароматов, возбуждающих нашу духовную и чувственную природу.

– Интересно, – Фуше записал в блокнот несколько слов.

Робби заметил, что блокнот был совершенно новый.

Чай достаточно настоялся, и Робби разлил по чашкам горячий напиток.

Подавая чашку Фуше, он случайно коснулся рукава кожаной куртки репортера. Он промок насквозь. Почему гость ее не снял?

– Возможно, вы хотели бы понюхать эти духи, – Робби подошел к органу, взял маленькую бутылочку под номером 44, капнул на белый кусочек картона немного жидкости и предложил Фуше, который поднял его и глубоко вдохнул.

– Интересно, – снова произнес репортер.

Робби повторил то же самое с бутылочкой под номером 62 и посмотрел, как Фуше поднес картонку к носу и вдохнул.

– Этот тоже очень интересный, – сказал он.

– У всех ароматов имеются международные названия, не нуждающиеся в переводе. Это две половины целого, что я называю Кисмет[16]. Их можно носить раздельно или смешивать. – Робби нанес на другую картонку оба аромата и с удивлением заметил, что журналист даже не обождал, пока выветрится спирт, и не помахал картонкой, чтобы ущипнуть аромат в воздухе.

Почему престижный международный журнал, пишущий о духах, прислал для интервью такого убогого репортера?

Третья картонка выскользнула из руки Фуше и упала на пол.

Робби наблюдал, как он наклонился, чтобы поднять образец. На репортере были дорогие туфли из змеиной кожи, насквозь промокшие от дождя, как и куртка. Когда Фуше поднялся, куртка распахнулась, но он быстро ее запахнул.