Ознакомительная версия.
Хотя я и находилъ удовольствіе въ поучительныхъ бесѣдахъ съ Вулканомъ, но общество его супруги было для меня гораздо пріятнѣе, тѣмъ болѣе, что она выказывала ко мнѣ большое расположеніе. Вулканъ часто надолго отлучался по своимъ дѣламъ, и я очень пріятно проводилъ время въ обществѣ очаровательной Венеры. Очень можетъ быть, что я и до сихъ поръ не покинулъ бы этого подземнаго дворца, еслибы злые языки не зажгли въ серцѣ Вулкана огня ревности.
Однажды утромъ, онъ схватилъ меня, какъ котенка, за воротъ, протащилъ по какому-то темному корридору и бросилъ въ какую-то дыру со словами:
Вулканъ бросилъ меня въ какую-то дыру.— Иди, несчастный смертный, въ твой жалкій міръ, если ты не умѣешь себя вести у насъ!..
Я полетѣлъ внизъ, летѣлъ часъ, два съ ужасающей скоростью, наконецъ, потерялъ сознаніе… Очнулся я, почувствовавъ прикосновеніе холодной воды, открылъ глаза и увидѣлъ, что плыву по морю.
Надо мною разстилалось безоблачное небо, а вокругъ ничего не виднѣлось, кромѣ гладкой водяной поверхности. Всякій другой, навѣрное, растерялся бы, но я, искусный пловецъ, сейчасъ же осмотрѣлся и поплылъ. Скоро я увидѣлъ передъ собою огромную ледяную гору. Конечно, я поплылъ къ ней, взобрался на самую вершину, не смотря на окоченѣвшіе члены, и посмотрѣлъ внизъ: у подошвы горы, около берега, плыла лодка съ пятью дикими и однимъ европейцемъ. Склонъ горы былъ гладкій, какъ зеркало и не особенно крутой. Не долго думая, я закричалъ, что было мочи, и пустился съ горы, какъ на салазкахъ. Внизу я упалъ въ воду у самой лодки. Меня втащили въ нее. Европеецъ оказался голландцемъ; онъ разсказалъ мнѣ, что мы находились въ южномъ полярномъ морѣ, около одного изъ неизслѣдованныхъ острововъ, у дикихъ. Онъ самъ попалъ къ нимъ во время кораблекрушенія. Теперь мнѣ стало ясно, что Вулканъ спустилъ меня черезъ глубокую шахту, проходившую черезъ центръ земли…
Какъ мнѣ жаль, что я совершилъ такое интересное путешествіе въ безсознательномъ состояніи. Дальше голландецъ сообщилъ мнѣ совсѣмъ неутѣшительную для меня вѣсть. Оказалось, что на островѣ Тайхатлибіати живетъ мирное племя дикихъ подъ управленіемъ добродушнаго князя, который, однако, подверженъ маленькой слабости: онъ до страсти любитъ жаренныхъ иностранцевъ, которыхъ сперва нѣсколько мѣсяцевъ подрядъ откармливаютъ всевозможными южными плодами. Голландца тоже откармливали такимъ способомъ, но незадолго передъ окончаніемъ срока съ неба выпалъ дождь изъ жаренныхъ паштетовъ, которыми онъ, конечно, всласть полакомился. Тогда князь разсердился и велѣлъ откармливать его вторично въ теченіе цѣлаго мѣсяца, послѣ чего его должны были немедленно зажарить.
— Ну ужъ, Гансъ, что другое, а о паштетахъ-то вы присочинили, — сказалъ я ему, — я извѣстный баронъ Мюнхгаузенъ, изъѣздилъ весь свѣтъ, а паштетнаго дождя нигдѣ не видалъ.
— Право, не лгу, ваше сіятельство, у насъ на островѣ растетъ въ горахъ особаго рода дерево: его плоды имѣютъ видъ настоящихъ мясныхъ паштетовъ и по своему вкусу также очень похожи на нихъ. Сильные вѣтры срываютъ ихъ съ деревьевъ и разсыпаютъ по всему острову — вотъ у насъ и бываюъ часто лѣтомъ паштетные дожди.
Впослѣдствіи я, дѣйствительно, самъ ознакомился съ этими странными деревьями, которыя, повидимому, совершенно незнакомы нашимъ ботаникамъ.
Мы подплыли къ острову, и голландецъ представилъ меня князю, который сидѣлъ на берегу. Тотъ милостиво кивнулъ мнѣ головою и сейчасъ же сказалъ своему министру:
— Пусть его немедленно начнутъ откармливать. Признаюсь, эта перспектива не представляла для меня ничего заманчиваго, я ясно увидѣлъ, что моя всесвѣтная извѣстность не достигла еще этого острова. Тѣмъ болѣе я удивился, когда по пути ко дворцу предо мною почтительно склонялись всѣ деревья и кусты: очевидно, въ растительномъ царствѣ вѣсти распространяются быстрѣе, и растенія острова Тайхотлибіати знали уже, кого они встрѣчали.
Князь проникся большимъ уваженіемъ ко мнѣ, когда увидѣлъ, съ какимъ почетомъ встрѣчали меня деревья. Онъ нагнулся къ сопровождавшему его министру и прошепталъ:
— Мюнхгаузена можно подождать откармливать, некуда торопиться.
Когда мой голландецъ перевелъ мнѣ эти слова, у меня камень упалъ съ сердца…
Когда-нибудь я вамъ покажу этотъ камень, онъ вѣситъ тридцать два пуда; не даромъ такъ тяжело у меня было тогда на душѣ!
Я храню этотъ камень въ своемъ кабинетѣ рѣдкостей, въ память моего пребыванія на островѣ Тайхатлибіати. Мнѣ довольно трудно было перенести его въ Европу.
Неподалеку отъ дворца росла группа деревьевъ, покрытыхъ круглыми плодами, величиною съ дѣтскою голову. На трехъ изъ этихъ деревьевъ были повѣшены внизъ головою три человѣка, и трупы ихъ странно распростерлись по землѣ въ ту минуту, когда деревья предо мною склонялись. Я спросилъ голландца, за что этихъ несчастныхъ повѣсили. Тотъ разсказалъ мнѣ, что они путешествовали въ чужихъ земляхъ и по пріѣздѣ на родину безсовѣстно лгали, описывая мѣстности, какихъ не видали и такія приключенія, какія никогда не случались съ ними.
Правда, наказаніе имъ придумали ужъ очень жестокое, но наказать за такіе проступки слѣдовало: нѣтъ ничего отвратительнѣе лжи въ разсказахъ путешественника; всякій разсказчикъ долженъ постоянно помнить, что истина прежде всего.
Вечеромъ я улучилъ минутку и остался наединѣ съ голландцемъ.
— Послушай, братъ Гансъ, надо намъ какъ-нибудь вырваться на волю, мнѣ вовсе не нравится перспектива быть съѣденнымъ вмѣсто жаркого…
Гансъ сперва было обрадовался, но потомъ жалобно отвѣтилъ:
— Какъ же мы убѣжимъ, баронъ? Вѣдь мы не знаемъ, гдѣ лежитъ этотъ островъ.
Его нѣтъ ни на одной картѣ; какъ же мы попадемъ въ Европу?
— Стоитъ ли смущаться такими пустяками? Только бы намъ не держать на югъ, а тамъ ужъ все равно, куда не направиться — на сѣверъ-ли, на западъ, или на востокъ, все равно попадемъ къ цивилизованнымъ людямъ, а тамъ намъ покажутъ дорогу.
Онъ успокоился, и мы стали обдумывать, какъ бы сдѣлать лодку. Я вспомнилъ о деревьяхъ, на которыхъ повѣсили лгуновъ.
— Это, должно быть, самыя крѣпкія деревья, подумалъ я, если они лгуновъ могутъ удержать на своихъ вѣтвяхъ.
Голландецъ отвѣтилъ мнѣ:
— Не знаю, къ какой породѣ принадлежатъ эти деревья, только плоды ихъ похожи на тыквы, или, скорѣе, на пузыри, величиною съ тыкву, потому что, они наполняются газомъ и въ спѣломъ состояніи представляютъ настоящіе маленькіе аэростаты. Имъ никогда не даютъ вызрѣвать, потому что разогрѣтые солнцемъ, они поднимаются на воздухъ и увлекаютъ за собою все дерево вмѣстѣ съ корнями.
Ознакомительная версия.
