— Ну, было дело, — неохотно признал Антон.
— Джульетта восхищена мужеством Ромео! Кто же был зачинщиком? Чью честь отстаивал Ромео? — допытывалась Валя.
— То был мужской разговор.
— Значит, тайна.
— Ромео мог отстаивать только честь Джульетты!
За окном стояла кромешная тьма. В вагоне — мрак. Буслаев пытался заснуть, но Валя не выходила из головы.
Антон полюбил Воробьевы горы за их красоту с той поры, как в начале тридцатых годов учащиеся школы № 12 вместе с учителем обществоведения создавали здесь колхоз. Учитель проводил крестьянские сходы, пионеры приглашали на них селян, обучали взрослых грамоте, организовывали походы в музеи с участием сельской детворы.
Уже будучи старшеклассником, он приезжал сюда с товарищами покататься на лыжах, а летом — поплавать в реке Москве. Вот и сейчас, искупавшись, он возвращался домой через Нескучный сад. Когда шел мимо пруда, его окликнули:
— Антоша, иди к нам. Прыгай в лодку!
Всмотрелся. То была Валя Волкова. Антон любил греблю и уже хотел спуститься к воде, но увидел с нею Виктора Зворыкина.
— Не могу… Приехал дядя Семен из Ростова. Он ждет меня, — приложив ладони рупором ко рту, прокричал Антон.
Он быстрым шагом направился к трамваю. «Значит, у них все серьезно, — соображал он на ходу. — Что Валя нашла в этом парне? Живет в одном доме? Но с ним же можно умереть со скуки!»
Катались Валя и Виктор на лодке недолго. У Вали почему-то упало настроение, и она заспешила домой. Только Виктор этого не замечал. В душе он торжествовал победу — отвадил Антона от Вали, теперь она его навсегда!
Окончив школу, они разбрелись кто куда. Во время подготовки к экзаменам в институт иногда виделись в филиале читального зала Ленинки. Это было всегда желанно, приятно, но мимолетно. Антон все чаще ловил себя на том, что ему недостает общения с Валей Волковой, разговора с ней о прочитанных книгах, о спектаклях московских театров и кинофильмах, о вернисажах и научных открытиях.
И вдруг Валя сама к нему пришла, будто сработала телепатия. Влетела нарядная, сияющая, глаза блестят. С ходу поделилась радостью: зачислена на филологический факультет Московского университета! Видно было, она чувствовала себя на верху блаженства. Было чем порадовать и ее: он стал студентом Института истории, философии и литературы — ИФЛИ.
В тот августовский день они пили ситро, закусывали его соевыми батончиками, много смеялись, вспоминая школьные годы, мечтали о завтрашнем дне. Каким-то он будет для сыновей и дочерей Павки Корчагина? Солнечным или пасмурным? Счастливым или безрадостным? Только бы не с мечом и не с наганом в руках, без танков и бронепоездов, без ядовитых облаков иприта.
— А помнишь, к чему призывала нас Августа Евлампиевна? — вспомнила Валя любимую учительницу.
— Ну как же: «Девочки, любите наших юношей. Они — самые лучшие на свете!» — дурашливо изобразил Антон.
— А мне вспоминается, как она наставляла мальчиков: «Лучше наших девочек все равно не встретите. Любите и берегите их, как самое драгоценное в своей жизни». — Валя ждала, что скажет на это Антон.
— Помню, — задумчиво произнес он. — Пронесем ли мы это чувство любви и заботы через нашу жизнь…
— Важно, чтобы сохранилось то, что она тем самым прививала нам: уважение к человеку, любовь к ближнему, даже к врагу.
— К врагу? — Антон посмотрел на Валю большими удивленными глазами. — А как же тогда быть с горьковским афоризмом: «Если враг не сдается, его уничтожают»?
— «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам!» — продекламировала в ответ Валя из Шекспира, улыбнулась, потянулась, встала, подошла к нему и поцеловала в губы.
То был девичий душевный порыв, предчувствие близости, горячего ответного поцелуя. Антон растерялся: он для этого еще не созрел. Девушка постояла немного в ожидании ответа. Всем существом своим она ощущала, и уже давно, еще в девятом классе, что Антону нравится. И даже была уверена в том, иначе не поцеловала бы первая. Он же стоял растерянный и смущенный. Прошла минута, другая, целая вечность. Слышно было, как тикают в такт биению их сердец ходики на стене.
— Так я пойду? — подавляя вспыхнувшее было девичье робкое чувство, покраснев, робко произнесла Валя дрожащими губами.
Антон не удерживал ее.
А когда Валя выбежала из квартиры, он спохватился, почувствовал неловкость перед нею и даже отругал себя за нерешительность, рванул с места, чтобы догнать, но она была уже далеко. Вечером он позвонил ей домой.
— Прости меня, Валюша.
— Я хорошо понимаю тебя, Антоша. Не переживай, — тепло сказала она, и это его успокоило, еще больше расположило к ней. Подумал: значит, Валя остановила свой выбор на мне. Ну, а Виктор… Кто-то сказал, что он поступил в техникум общепита. Отец его важная персона в той сфере…
Вагон раскачивало, будто корабль в штормовую погоду. Антон прилагал усилия, чтобы заснуть. И уже свинцом наливались веки, как вдруг что-то тяжелое коснулось его колен. Это пассажир решил спуститься с верхней полки, чтобы поразмяться. И снова прервался сон. И те же мысли будоражили его мозг. Да еще думы о том, что ждет его впереди, где и при каких обстоятельствах произойдет его встреча с эсэсовским карателем Краковским.
Вспомнились напутственные слова генерала Петрова о «революционной совести». Антон ухмыльнулся. Как утверждают, и совершенно справедливо, классики, совесть — субъективное осознание личностью долга и ответственности перед обществом. Субъ-ек-тив-ное! Это значит, один, наделенный правом судить других, убьет, другой же за аналогичное преступление помилует. А где же в таком случае справедливость? Как соотносятся деяние и воздаяние?.. Что значит неотвратимость наказания?.. Презумпция невиновности?..
Антипод «совести революционной» — «совесть контрреволюционная». Но тогда это вообще — бессмыслица, чушь собачья!
Став второкурсником в год смерти отца, Антон, чтобы помогать семье, подрабатывал чтением публичных лекций на историко-философские темы. Двойная нагрузка привела к переутомлению, и дядя Семен выхлопотал ему путевку в дом отдыха «Хоста» под Сочи. Расположен он был на горе. Чтобы добраться до моря, надо было пробежать до трехсот ступенек, и он это делал с удовольствием. Но особенно радовало море. Недоставало лишь друзей.
Вскоре пришла телеграмма от Валиной мамы Василисы Дементьевны. Она сообщала, что для Валюши приобрела путевку на турбазу, расположенную поблизости от его дома отдыха, и просила опекать и развлекать ее дочь, чтобы обоим не было скучно. Антон высоко оценил заботливость ее родительницы и был рад такому соседству. В ту же ночь встретил Валю на платформе «Хоста».
