— Мир будет существовать гораздо дольше, — со всей серьезностью изрек Ворнан Девятнадцатый. — Благодарю вас, друг мой, — и двинулся к церкви.
Со всех сторон к нему сбежались карабинеры. Не решаясь приблизиться меньше чем на пять ярдов, они взяли Ворнана в кольцо, чтобы не пустить его к церкви. Каждый держал в руках дубинку-парализатор. Один из полицейских кинул Ворнану плащ.
— Надень его!
— Я не говорю на вашем языке.
— Они хотят, чтобы вы прикрыли свое тело, — пояснил Хорст Клейн. — Их оскорбляет ваша нагота.
— У меня нормальное тело, без пороков и изъянов. Почему я должен прикрывать его? — удивился Ворнан.
— Они этого хотят, и у них парализаторы. Ими вам могут причинить боль. Видите? Вот эти серые на яки, что они выставили перед собой.
— Могу я осмотреть ваше оружие? — дружелюбно обратился Ворнан Девятнадцатый к полицейскому, что стоял ближе всех, и протянул руку. Полицейский попятился. Но Ворнан оказался проворнее и вырвал дубинку из рук полицейского. Схватился он за свободный конец, а потому должен был получить чуть ли не смертельный энергетический удар, но даже не пошатнулся. Полицейские, с выпученными от изумления глазами, наблюдали, как Ворнан возится с дубинкой, водит рукой по металлическому набалдашнику. А потом, истово крестясь, подались назад.
Хорст Клейн прорвался сквозь разомкнувшееся кольцо и распростерся у ног Ворнана.
— Ты вправду из будущего?
— Разумеется.
— Как вы это делаете… касаетесь парализатора?
— Энергию силовых полей можно поглощать и преобразовывать. Вы это еще не умеете?
Юноша-немец привстал, дрожа всем телом, покачал головой. Поднял плащ полицейского и протянул Ворнану.
— Накиньте его на себя, — прошептал он. — Пожалуйста. Помогите нам свыкнуться с вами. Вам нельзя ходить голым.
Как это ни странно, Ворнан подчинился. Пусть и не без труда, но надел плащ, застегнул пуговицы.
— Так через год конца света не будет? — вновь спросил Клейп.
— Нет. Определенно нет.
— Так мне пудрили мозги?!
— Возможно.
По щекам юноши потекли слезы. С губ сорвался смешок. Кулаки забарабанили по каменным плитам. Дрожа, рыдая, смеясь, Хорст Клейн потерял веру в идеи апокалипсистов.
А у человека из будущего появился первый апостол.
В Аризоне я ничего этого не знал. А если б и услышал о пришествии Ворнана, то расценил бы это сообщение как очередную человеческую глупость. Интенсивной работой и отсутствием результатов я загнал себя в тупик, а потому не обращал внимания на происходящее вне пределов моего черепа. Мозгу своему я предоставлял минимум пищи для размышлений, и в перечень излишеств попали в тот месяц и текущие события.
Мои хозяева во всем потакали мне. Им уже доводилось общаться со мной в периоды подобных кризисов, и они знали, как себя вести. Мне требовалось то очень хрупкое сочетание ненавязчивой заботы и ощущения уединенности, которое могли создать лишь люди, топко чувствующие состояние души ближнего своего. И я не погрешу против истины, утверждая, что несколько раз Джек и Ширли Брайнт спасли меня от пучины безумия.
Джек работал со мной в Ирвине несколько лет, в конце восьмидесятых годов. Он появился у нас сразу же после окончания Массачусетского технологического института, где получил диплом с отличием, и, как и большинство выпускников этого института, прибыл к нам бледный и немощный, неся на себе печать жизни на востоке, где зимой холодно, а летом нечем дышать от жары. И я не без удовольствия наблюдал, как в пашем благодатном климате он распускается, словно бутон. При первой встрече Джеку было чуть больше двадцати. Высокий, но узкогрудый, с густыми, нерасчесанными волосами, всегда небритый, с запавшими глазами, тонкими, пребывающими в постоянном движении губами, он обладал стереотипным набором особенностей характера, привычек, свойственных молодому гению. Я читал его статьи по физике элементарных частиц. Блестящие статьи. Вы должны понимать, что в физике можно продвигаться вперед лишь благодаря интуитивным догадкам, возможно, озарениям, а потому нет нужды ждать старости, чтобы открывать новое. Ньютон предложил новую форму Вселенной еще юношей. Эйнштейн, Шредингер, Гейзенберг, Паули и прочие первопроходцы познакомили мир со своими открытиями, не достигнув и тридцати лет. Можно, конечно, как Бор, мудреть с годами, но и Бор проник в глубь атома совсем молодым. Так что, называя статьи Джека Брайнта блестящими, я не хочу сказать, что он подавал большие надежды. Суть в другом: он был гением безо всяких скидок на возраст, встал в один ряд с великими, еще не защитив диплома.
В первые два года, которые он провел в Ирвине, я искрение верил, что Джек совершит переворот в физике. Он обладал уникальным даром: интуиция безошибочно вела его к цели, сметая все сомнения и преграды. А кроме тою, он достаточно хорошо знал математику и обладал должной настойчивостью, чтобы, следуя за интуицией, высветить истину во мраке непознанного. Его работа не имела непосредственной связи с моей. Мой проект обратимости времени переходил из теоретической в экспериментальную стадию, ибо я уже миновал этапы первичных расчетов и теперь постоянно пропадал на гигантском ускорителе элементарных частиц, пытаясь создать достаточно мощные энергетические поля, чтобы послать фрагменты атомов в прошлое.
Джек, наоборот, был чистым теоретиком. Его занимали атомные силы притяжения. Их наличие, разумеется, ни для кого не представляло тайны. Но Джеку удалось по-новому взглянуть на некоторые положения, вытекающие из экспериментов с мезонами, проведенных в 1935 году Юкавой [5]. По ходу дела он переосмыслил всю имеющуюся информацию по «клею», тем силам, что сохраняют атом единым целым. И у меня сложилось впечатление, что Джек находился на пороге одного из самых выдающихся открытий в истории человечества: осознания фундаментальных энергетических взаимоотношений, лежащих в основе мироздания. К чему, собственно, и стремятся все физики.
Как научный руководитель Джека, я, конечно, приглядывал за ним, просматривал черновики его докторской диссертации, но большую часть времени, естественно, уделял своей работе. Но постепенно до меня дошло, к чему может привести успешное завершение этих исследований. Его выкладки не выходили за пределы чистой физики, но в будущем могли приобрести сугубо практическое значение. Он уверенно шел к открытию высвобождения из атомов энергии сил притяжения и ее высвобождения не в виде взрыва, но контролируемого потока.
