— Конечно-конечно, Борис, — кучерявая голова Романа несколько раз качнулась вперед-назад. Борис торопливо выскочил за дверь. Роман немедленно повернул замок на пару оборотов.
— Уф, иначе мы бы от него ни за что не отделались, — сказал он и посмотрел на меня.
— Он тоже в чине капитана? — хмыкнул я.
— Нет, только старлей, до капитана не дорос, — Роман направился к дальней части своего кабинета. Оказывается, там за рядом стеллажей пряталась еще одна дверь, в помещение поменьше, где имелись в наличии пара сравнительно удобных кресел, круглый столик и крохотный холодильник. — Садись. Есть хочешь?
— Не отказался бы, — я опустился в кресло. Похоже, какой-то серьезный разговор у Романа. Очень уж задумчиво-многозначительный у него вид. Улыбки всегдашней
— Сейчас сообразим что-нибудь, — он открыл дверцу холодильника и почесал в затылке. — На самом деле с Борисом лучше не имей никаких дел. Он известное трепло. И кажется куда-то еще постукивает. Само по себе это может и не очень плохо, но лучше дружить, но держаться подальше. Ты же понимаешь, о чем я?
— Понимаю, — кивнул я. — Тогда почему ты именно его за мной прислал?
— Хочу кое-что проверить, — криво усмехнулся он. — Проследить, так сказать, пути распространения информации.
Потом повернулся ко мне и вдруг спросил. — Кстати, а у тебя какая группа крови?
Глава 2
Честный американец — это тот, кто продается один раз в жизни.
Он назначает себе цену, получает деньги и затем становится неподкупным. Сергей Довлатов «Ослик должен быть худым»
— Первая положительная, — ответил я, рука непроизвольно дернулась, разворачиваясь вверх запястьем. Вроде и свел уже давно ту татуировку, которую мне еще в армии набили, но жест до сих пор остался. — А что?
— Ах да, мне же Макс говорил, — Роман сел в кресло, потер лоб и сморщился. — Слушай, ты не обидишься, если я тебя попрошу пообещать, что ты никому не расскажешь того, о чем я просил?
— Да я вроде не из болтливых… — начал я, но быстро стер с лица улыбку. Очень уж серьезным взглядом смотрел на меня Роман. — Ладно-ладно. Роман, я клянусь, что никому ничего не разболтаю из того, что ты мне сейчас скажешь. И эти сведения из меня можно будет вырвать только полиграфом. Ну или какой-нибудь сывороткой правды, о которой я не знаю. Сам не расскажу, честно.
— Хорошо, — Роман прикусил губу. — Вообще-то я не имею права у тебя такое просить. Но… Нет, не так. Давай я тебе сначала покажу кое-что.
Он вскочил и развел некоторую суету. Вытянул из тубуса белый экран, поднял крышку стола, настучал что-то на спрятанной там клавиатуре. Потом торопливо бросился к шкафу, позвенел связкой ключей. Дверца скрипнула. Я машинально вытянул шею, чтобы рассмотреть содержимое шкафа. И не то, чтобы мне было прямо особенно это нужно, просто… ну, привычка такая. Раз дверца открылась, надо обязательно посмотреть, что внутри. Даже если меня это не касается. Особенно, если меня не касается.
Роман взял пульт с несколькими кнопками. Потом чертыхнулся, бросил его на стол, убежал к окну. Раздалось тихое «вжжжжжж!», и в кабинете стало темно.
— Иди сюда, из комнаты отдыха ничего не увидишь, — сказал Роман и щелкнул пультом.
Проектор включился совершенно бесшумно, а вот изображение на экране было таким, что мозг самостоятельно норовил домыслить щелчки, скрежетание, жужжаний и прочий аудиальный мусор. Запись была черно-белая, старая, явно на кинопленку. Какая-то хроника.
— Это профессор Кудасов, экспедиция тысяча девятьсот двадцать седьмого года, — пояснил Роман. На экране колоритный бородатый дядька в брезентовой штормовке беседовал с шаманом. Во всяком случае, я решил, что это именно шаман. Собеседник был в длиннополом балахоне, на поясе у него болталась куча каких-то непонятного назначения штук — мешочков, колокольчиков, кусочков рога и прочей магической атрибутики. На голове — дурацкая шапочка в форме кастрюли с ушами, отороченными мехом. Старый? Да фиг знает… Вроде бы нет.
Беседовали они на улице, на фоне причудливого нагромождения камней. И еще было видно угол какой-то каменной постройки. Сначала говорил Кудасов, активно жестикулируя и размахивая руками. А потом она замолчал, и рот начал беззвучно открывать шаман.
— А звука нет? — спросил я.
— Увы, — развел руками Роман. — Архивы экспедиций начала прошлого века все были в ужасном состоянии. Сейчас разговоры закончатся, и будет кое-что интересное. Смотри!
Камера переместилась на ровную площадку, постройку стало видно чуть лучше. Призмистая, треугольная, из больших каменных плит. Видел такие много раз. В заброшенных финских хуторах на Карельском перешейке.
Профессор и шаман подошли к большому камню посреди площадки. В кадр попало еще несколько фигур — любопытные ребятишки, дурашливо прячущиеся друг за друга, согбенная старуха, неодобрительно что-то бормочущая. Или одобрительно, кто их разберет? Просто вид у нее был… Ну, еще более ведьмовский, чем даже у шамана.
Шаман взмахнул в сторону детишек откуда-то взявшимся в его руках бубном. Те отскочили подальше, но совсем не ушли. Бабка осталась стоять рядом, потрясая клюкой.
Шаман склонился к камню. Легонько постучал в бубен. Губы его тоже шевелились. Он медленно поднялся, отставил бубен в сторону, и сделал жест рукой, как будто пытался что-то приподнять.
— Вот сейчас, смотри! — азартно прошептал Роман.
Камень вдруг пошевелился, как раскачивающийся зуб. Вывернулся из дерна и начал медленно подниматься над землей. Поднялся примерно на метр и замер. Шаман посмотрел на профессора и с гордостью указал на дело рук своих. Профессор несколько секунд стоял с ошарашенным видом, схватившись рукой за бороду. Потом что-то спросил. Шаман пожал плечами и снова указал на камень.
Профессор подошел к камню. Посмотрел в камеру и заговорил. Слышно не было, но вот тут не надо быть чтецом по губам, чтобы понять, что именно за слова он произносит. Мол, смотрите, проверяю со всех сторон, что это не фокус или какой-то трюк.
Он встал на четвереньки помахал рукой под камнем. За рукав его штормовки зацепился пучок травы. Он досадливо поморщился, стряхнул мусор и встал. Спросил что-то у шамана, тот кивнул. Профессор навалился на камень всем своим весом. Потом забрался на него и встал.
— Собственно, это все, — Роман нажал на кнопку и остановил хронику. — Дальше на камень будут залезать все подряд, чтобы проверить, какой вес эта конструкция способна выдержать. Профессор, еще супруга и еще трое ребятишек. Больше просто не влезло.
— И не шелохнулся? — спросил я.
— Ни на сантиметр! — Роман сделал круглые глаза.
— Да уж, интересными делами занимались сто лет назад, — хмыкнул я.
— Лабораторные успехи в телекинезе были сильно скромнее, — Роман отошел к окну и убрал с него блэкаут-экран обратно в тубус под потолком. — А сейчас от них вообще отказались, как от бесперспективного направления.
— Даже странно, — я прошелся вдоль стола, взялся за угол и, задумавшись, попытался его приподнять. — Вроде такие свидетельства есть. А еще какие-нибудь материалы сохранились?
— С материалами Кудасова вообще приключилась интересная штука, — Роман покривил губы, то ли презрительно, то ли улыбнуться пытался. — Они не вписывались ни в одну теорию. Представляешь, сидит такой метапсихик в лаборатории, его подопытные научились двигать по столу бумажки, а тут какой-то деревенщина лишает веса камень в тонну.
— Ну так просто может подопытные попались неудачные, — пожал плечами я.
— В тридцать седьмом Кудасова расстреляли, — рассеянно сказал Роман. — С архивом обошлись варварски, большая часть его записей была утеряна. А на то, что осталось, научный мир с некоторых пор начал смотреть как на некую фантазию. Мол, неизвестно, как Кудасов этого всего добился, но человеком он был странненьким, так что давайте на всякий случай считать, что никаких записей и не было.
