Получалось, что все они настолько хотели считать его королем, что прямо-таки навязали ему мнимый титул. А теперь, если он действительно совершил то ужасное преступление, в котором обвинил его Коблич, — что в этом удивительного? Разве в прошлом не бывало попыток захватить трон более подлыми средствами и при меньшем попустительстве?
В это время снова подал голос Питер Бленц.
— Пусть коронация продолжается! — воскликнул он. — Государство Лута должно иметь настоящего короля, разрушив подлые планы самозванца и предателей, которые были с ним заодно, — при этом Питер бросил многозначительный взгляд на фон дер Танна. — Давайте же покончим с предательством, и пусть на трон Луты сядет тот, кого все знают как лутанца и здравомыслящего человека!
— Долой умалишенного короля! — раздались крики в поддержку Питера. — Долой самозванца!
Питер начал подниматься по ступеням алтаря.
Фон дер Танн все еще колебался. По одну сторону от нефа стояли его приверженцы, по другую — люди регента. Их разделяли две шеренги солдат королевской конницы, выстроившихся от алтаря до высоких врат собора, и они были на стороне самозванца (если он был самозванцем), который привел их к победе против клики Питера Бленца. Фон дер Танн знал, что, если их герой станет претендовать на корону, они будут сражаться за него до последней капли крови. В то же время на чьей стороне они выступят, если он попытается разрушить план регента захватить престол Луты?
Питер Бленц уже приблизился к епископу, готовому благословить любого претендента, и дал сигнал, чтобы начинали торжественный вынос короны.
Внезапно из-за стен собора послышался громкий звук трубы. Широкие двери резко распахнулись, и все присутствующие вскочили в едином порыве, когда стражник из королевской конницы провозгласил:
— Король! Король! Дорогу Леопольду Лутскому!
12
КОРОЛЕВСКАЯ БЛАГОДАРНОСТЬ
При этом возгласе огромная толпа мгновенно стихла. Все повернулись к широким дверям, в которых были видны идущие впереди процессии. Ее нельзя было назвать ни веселой, ни торжественной — особенно тех, кто шел во главе.
Четыре трубача из числа солдат королевской конницы, в военной форме, шагали впереди всех. Далее следовали фанфаристы, по двое с каждой стороны нефа, а между ними шли три человека.
Один — высокий, с серыми глазами и густой каштановой бородой. Он был одет в роскошный наряд, предназначенный для коронации. Справа и слева от него шли лейтенант Бутцов и сероглазый незнакомец с гладко выбритым лицом.
За ними следовали остальные гвардейцы. Когда глаза присутствующих остановились на человеке в парадном одеянии, раздались громкие крики:
— Король! Самозванец! Марионетка фон дер Танна!
— Разоблачите его! — шепнул на ухо Питеру один из его приспешников.
Регент подошел ближе к нефу, чтобы встретить самозванца, стоя на ступенях алтаря. Процессия медленно продвигалась по центральному проходу.
Среди людей фон дер Танна стояла девушка с большими глазами. Она чуть наклонилась вперед, чтобы лучше рассмотреть лицо короля. Когда он приблизился, глаза девушки наполнились ужасом. Потом она перевела взгляд на выбритого незнакомца, шагающего рядом с королем. У него были смелые смеющиеся глаза, и когда его взгляд встретился со взглядом девушки, правда ярко вспыхнула в ее сознании. В этот ужасный миг она поняла, что король Луты и король ее сердца — два разных мужчины.
Наконец процессия подошла к самим ступеням алтаря. Послышался ропот:
— Это не король.
— Кто этот новый самозванец?
Леопольд поискал глазами среди лиц придворных, стоявших у алтаря. Наконец его взгляд остановился на Питере. Молодой человек замер в двух шагах от регента. Тот побледнел, когда взгляд короля пронзил его подлую душонку.
— Питер Бленц! — воскликнул молодой человек. — Бог тебе судья, скажи сегодня правду. Кто я такой?
Ноги Питера задрожали. Он упал на колени и поднял руки, моля о пощаде.
— Простите меня, Ваше Величество! Пощадите! — вскричал он.
— Кто я? — настаивал король.
— Вы Леопольд Рубинрот, сир, милостью Божьей король Луты, — выговорил испуганный регент. — Будьте милосердны к старому человеку, Ваше Величество!
— Подожди! Скажи, я безумен? Я был когда-нибудь сумасшедшим?
— Господь мне судья, сир, — нет, не были.
Леопольд повернулся к Бутцову.
— Уберите предателя с моих глаз, — приказал он. Лейтенант и дюжина стражников схватили дрожащего регента и вышвырнули из собора под улюлюканье и проклятия толпы.
После завершения коронации король остался в личных апартаментах дворца с принцем Людвигом.
— Даже сейчас я не могу понять, как все это произошло, ваше Величество, — говорил старик. — В том, что вы настоящий Леопольд, у меня нет никаких сомнений, тем более что пораженческое поведение Питера достаточно явно подтвердило этот факт. Но кто тогда был тот самозванец, который в течение двух дней правил Лутой от вашего имени, а потом исчез так же таинственно, как и появился? По другой таинственной причине он сохранил Ваше Величество для нас, хотя вполне мог бы сейчас носить вместо вас корону Луты. Теперь, когда Питер Бленц под арестом, нашим следующим шагом должно бы стать немедленное задержание самозванца и суд над ним. Но… — старый принц вздохнул, — он действительно очень храбрый человек и вел себя как истинный благородный король, когда вел в бой ваши войска.
Король улыбнулся, когда фон дер Танн впервые произнес слово «самозванец», но когда тот стал хвалить Барни за смелость, легкий румянец выступил на его щеках, и лицо стало печальным.
— Подождите, — перебил он принца. — Не надо далеко ходить за вашим так называемым самозванцем. — И, подозвав слугу, послал его за лейтенантом Бутцовом и мистером Кастером.
Минуту спустя двое вызванных вошли в комнату. Барни заметил, что теперь, когда Леопольд стал королем, окружив себя комфортом и надежной охраной, он при этом превратился в совсем другого человека, чем тот затравленный беглец. Его безжизненное и слабовольное лицо приобрело черты упрямства, хотя он разговаривал с американцем очень любезно.
— Вот, фон дер Танн, ваш самозванец, — сказал Леопольд. — Если б не он, то я без всякого сомнения был бы сейчас мертв либо, в лучшем случае, снова стал бы узником замка Бленц.
Барни и Бутцову пришлось повторить свою историю несколько раз, прежде чем старик наконец уяснил все, что происходило у него прямо под носом и о чем он не имел ни малейшего понятия. Когда же он наконец понял, что ему говорят чистую правду, то протянул руку американцу:
— Однажды я встал перед вами на колени, молодой человек, — проговорил он, — и поцеловал вашу руку. Теперь я должен бы негодовать и выступать против вас — но, наоборот, чувствую гордость, что служил в свите такого самозванца, как вы, ибо вы не уронили чести дома Рубинротов на поле брани. И хотя у вас была возможность получить корону, вы отказались от нее и возвели на трон истинного короля.
