— Ты, почему убежала?
Ему не давало покоя то, как она ловко скрылась с его горизонта и запутывало, пугая, её выныривание тут. Было ему от чего прийти в изумление и поломать голову. Он всю ночь задавался одним и тем же вопросом: кто она такая? Девушка умна, красива, хорошо воспитана… А какой у неё проницательный взор. Дерзка, похоже. И всё же ни черта не понять, кто она, сколько сюрпризов ещё ему приготовила и что ей от него надо?
— Я не обязана отвечать. Пусти — те… «Что это такое?! Этот человек совершенно не моего вкуса. Он же чистый прагматик. По логике вещей я с ним никогда не должна была бы пересечься. Мы как плюс и минус, как две параллельные прямые. Ведь существуют же законы геометрии. Только, вот почему-то в жизни эта правильная геометрия буксует, а эти линии, идущие каждая своим курсом, ни с того ни с сего врезаясь друг в друга ломаются».
Она рвалась, а он не торопился отпускать.
— Раз молчишь, значит, приревновала?
— Разумеется, нет! — выпалила она торопливее чем хотелось бы. — Придумал тоже. Только такого мне не хватало. Ты мне никто. Я знать тебя не знала и знать не хочу. — Запетушилась она.
— Хорошо-о-о, — протянул он. — Сюда зачем пристроилась?
— Так получилось, потратилась на такси, за камеру хранения. Не хватало на билет, на самолёт. Пришлось искать работу. Случайно, в скверике, женщина пригласила. Вот и пошла. Заработаю, улечу. Зачем ты заставляешь меня оправдываться? Я не сделала ничего плохого. Работа не преступление.
Он почувствовал, как нараставшее раздражение, причина которого крылась в ощущении того, что эта проказница пытается подобраться к нему и поэтому водит за нос, потихоньку проходит.
— Ты меня совсем запутала, так уверенно говоришь… Но согласись, слишком много наложений и совпадений так не бывает…,- с растерянным видом пробормотал он.
— Твоё дело верить или нет. Только я заработаю денег и сразу же исчезну отсюда. Так что не дрожи.
— Попробуй взглянуть на всё с моей позиции. А, собственно, на каком основании, я должен тебе верить… Так что всё оправдано. Не знаю, удастся тебе это или нет, но мой совет: говори правду.
— Что вы хотите сказать? Вы точно говорите загадками. — Путаясь, перешла она опять с ним на вы.
— Я согласен, ситуация действительно странная.
— Это вы её сделали ненормальной. Куда не сунься, вы всё возвращаете в одно русло. — Заключила она, пожав слегка плечами.
— Тогда ответь мне на один вопрос, — попросил он.
— Если смогу.
— С какой целью ты привязалась ко мне? — спросил он её в упор, нагло рассматривая.
— Я?! Вот только не надо забываться и фантазировать. Ты влез в мою комнату в своей квартире, вызвал сейчас… «Зачем я ему? Хотя может, устав от своего прагматизма, он клюнул на мою романтичность, слезливость и непрактичность, приняв весь этот набор за девичьи капризы».
— Я не могу позволить себе поступать опрометчиво, и мне приходится действовать с большой осторожностью.
— Можете успокоиться, ваше сиятельство, вам нечего меня бояться. — Сказала она, криво улыбаясь. — Вы не моя цель. Неужели вы этого не понимаете?
Он несколько смутился, но от своего не отступил:
— Но той ночью, ведь ты отдалась мне по доброй воле и страстно любила…
— Ах, та ночь вас беспокоит… Это не считается, — возбуждённо заговорила Яна, — я любила не вас, а Ральфа.
Поняв, что в горячке сказала лишнее, прикусила губу, точно пытаясь поймать неосторожно сказанное слово.
— Вот это да! Что я слышу! Смешно и грустно! Ведь это только портрет!
— Оставь меня в покое, — попыталась, оттолкнувшись от него, подняться рассерженная девушка.
— Но ведь, это сумасшествие. Значит, ты воспользовалась мной, представляя в моём лице его? — Он лавировал между удивлением и насмешкой.
— Какое ваше дело. Это моя жизнь. И мне решать, что с ней делать. — Горячилась Яна.
— Глупее ничего не слышал и не встречал.
— Отпустите и забудьте о том, что было.
Он ухмылялся и крепко обнимал её. Яна пыталась отвернуться.
— Откуда у тебя тот браслет с красными камнями? — вдруг спросил он.
— Тю, я ж вам говорила. Мне подарили.
— Кто? Ты догадываешься почему меня интересует этот вопрос? Этот предмет из гарнитура принадлежащего роду Шенборнов.
Яна в отрицании замотала головой. Наконец-то он отпустил её руку и принялся за еду.
— Это собственность графа Ральфа Шенборна.
— Какая разница? — не довольно пробурчал он, уплетая омлет с беконом.
— Большая. Он в праве распоряжаться своей вещью, по своему усмотрению.
— Ты хочешь сказать, что тебе подарил это он? — иронично заметил Макс.
— М-м. Мне это досталось от бабушки. По наследству. Вас удовлетворяет такое объяснение? — поджала она губы.
— Ладно, пока оставим этот вопрос. «Должно же существовать какое-то разумное объяснение этому, и я обязан докопаться».
— Вот и славно, будьте добры, разрешите мне уйти…
Ей страшно захотелось вырваться отсюда и убежать.
— Не спеши.
Он поднялся. Беспокойство росло: Яна вскочила следом. У неё засосало под ложечкой. «Может покуржится и отпустит…» Но он, держа её за спиной, запер дверь. Яна побелела и замотала головой. — Нет, нет, нет. Вы… Ты не Ральф. Мне достаточно впечатлений. Всё, всё.
— Вот кукла с глазами. Я думал ты авантюристка, а ты просто дурёха.
— Вот и славно, зачем тебе Макс дура. Оставь меня в покое. — Она отступала назад сколько могла выставив перед собой защитой руки. Когда в икры ног упёрлась кровать, она заплакала и бросилась на него в атаку с кулаками. Яна хотела быть сильной, надеясь на то, что это остановит и отпугнёт его, только глаза, помимо её воли, стали наполняться слезами. Макс толкнул и упал рядом с ней на постель. Его руки рвали пуговицы на платье униформы.
— Какой к дьяволу Ральф, когда есть я, — шипел он, покрывая её поцелуями. — Он давно прах, портрет, картинка. А я живой, тёплый, страстный. Что за бестолочь…
— Ты не понимаешь. Он нежен и романтичен. Смел и величественен. А ты повеса, бабник. В твоём сердце ни капли любви один секс. Я смалодушничала. Мне захотелось граммулечку тепла. Он не мог его дать мне. Одна Луиза наполнила его сердце и голову. А мне хотелось быть счастливой, одну минутку, ценой обмана, а ты всё портишь, пусти…
— Не говори глупости, все мужики мазаны одним миром. И как можно быть в объятиях одного быть счастливой с другим. Полная чушь.
— Вот и нет. Твои слова многого не стоят. Гораздо важнее то, что мужчина совершает во имя любви. Ральф устроен так, что каждое мгновение жизни он заполняет любовью. Что ты можешь понимать чурбан бесчувственный. А так хочется кроме бабьего маленького счастья видеть своё отражение в глазах любимого.
