— Эта поездка в Шпремберг была так необходима?
— Да, там находятся мои запасы. Да к тому же здесь мне нельзя появиться в своем обличье… А там…
— Собираетесь ли вы показаться во плоти?…
— Ну как этого избежать? Никто не станет платить, не видя берущего…
Так вот в чем дело! Шториц попал в ситуацию[171], когда невидимость переставала быть преимуществом. Ему нужны деньги, и, чтобы их раздобыть, он должен стать обыкновенным человеком.
Тем временем Шториц продолжал:
— Я не знаю, как поступить. Эти дурни разрушили мою лабораторию. У меня не осталось ни одного флакона номер два. К счастью, они не нашли тайника в саду, но он завален обломками. Помоги его расчистить.
— Рассчитывайте на меня,— с готовностью отозвался Герман.
— Приходи послезавтра к десяти утра.
— Почему не завтра?
— Завтра у меня другие дела. Я задумал одну штуку, от которой кое-кому не поздоровится! Я не уеду из Рагза,— в голосе Вильгельма Шторица звучали злоба и ярость,— пока сполна не отомщу этой семейке, пока Мира и этот французишка…
Из груди его вырвалось рычание. В этот момент он проходил совсем близко от нас. Достаточно было протянуть руку, чтобы схватить негодяя. Но наше внимание привлекли слова Германа:
— В Рагзе теперь знают о вашей способности превращаться в невидимку, только не знают, как вы это делаете.
— И никогда не узнают! — жестко произнес Вильгельм Шториц.— Нет, Рагзу рано прощаться со мной! Если эти идиоты сожгли мой дом, то неужели полагают, что в огне сгорели и мои секреты?… Дураки! Ну нет! Я еще отомщу. Я не оставлю камня на камне от проклятого города!
Едва прозвучала эта фраза, месье Штепарк, раздвигая с треском ветви, ринулся в направлении голосов. Через мгновение раздался его торжествующий крик:
— Месье Видаль, я поймал одного! Держите другого!
Однако его тут же отшвырнули, и, если бы я не поддержал его, он непременно бы упал на землю.
Я сообразил, что нас могут атаковать в очень невыгодных для нас условиях, ведь мы не видели нападающих. Но ничего не произошло. Иронический смех раздался с левой стороны, и мы услышали звук удаляющихся шагов.
— Эх,— досадовал месье Штепарк,— сорвалось! Но теперь мы знаем, что и невидимки дрожат за свою шкуру!
Негодяи ускользнули от нас, но детектив был даже доволен.
— Мы их непременно арестуем,— разлагольствовал он по пути.— Теперь-то нам известна ахиллесова пята[172] противника. Послезавтра Шториц явится на развалины своего дома. Мы не упустим шанс расправиться с ним.
Распрощавшись с месье Штепарком, я возвратился в особняк и, пока мадам Родерих и Марк не отходили от больной, уединился с доктором. Необходимо было сообщить ему обо всем, что произошло на острове Швендор нынешним вечером.
Я не упустил ни одной детали, включая оптимистические прогнозы начальника полиции. Правда, я не разделял его оптимизма.
Доктор пришел к заключению, что перед лицом новых угроз Вильгельма Шторица необходимость отъезда очевидна. Следовало тайно покинуть город, и чем скорее, тем лучше.
— Я предвижу единственное препятствие: сможет ли ваша дочь перенести дорожные тяготы?… Не слишком ли она слаба?
— Здоровье Миры не изменилось к худшему. Физическое состояние ее вполне удовлетворительно. Поражен только ее рассудок.
— Не переживайте так, он непременно вернется к ней со временем в другой стране, где ей нечего будет бояться,— убежденно заявил я несчастному отцу.
— Дай Бог,— вздохнул доктор.— Не отправится ли наш палач за нами? Вот что не дает мне покоя.
— Думаю, нет, если мы сохраним в секрете наш план.
— Секрет…— безнадежно пробормотал месье Родерих.
Удастся ли, в самом деле, сохранить тайну отъезда от Вильгельма Шторица. Кто мог поручиться, что в этот самый момент он не находится в кабинете и не подслушивает?
Вопрос с отъездом был окончательно решен. Мадам Родерих не возражала. И Марк одобрил этот план. Я не решился рассказать ему о приключении на острове Швендор, мне показалось это излишним. Но капитана Харалана я посвятил в происшедшее. Он также не возражал против замысла путешествия, только спросил:
— Вы, конечно, будете сопровождать брата?
— Могу ли я поступить иначе, ведь он нуждается в моей помощи, как, впрочем, ваша сестра нуждается в вашей…
— Я никуда не поеду,— безапелляционно заявил он.
— Как не поедете?…
— Я должен остаться в Рагзе, пока Шториц здесь. У меня предчувствие, что я прав.
Я не стал спорить:
— Пусть будет по-вашему, капитан!
— Дорогой Видаль, я рассчитываю на вас. Вы замените меня в семье, которая уже стала и вашей. Не так ли?
— Положитесь на меня,— ответил я упрямцу.
Без промедления я занялся подготовкой к отъезду. Первым делом раздобыл две весьма комфортабельные дорожные кареты. Затем посвятил в наши планы месье Штепарка, рассчитывая на его одобрение. И не ошибся.
— Сожалею, что весь город не может последовать вашему примеру,— озабоченно сказал он.
В особняк Родерихов я вернулся к семи вечера и удостоверился, что все готово к отъезду.
В восемь прибыли кареты. Одна для доктора и мадам Родерих с дочерью, другая — для нас с братом. Кареты поедут порознь, чтобы не привлекать особого внимания.
Первая стояла у главного входа. Вторая — перед калиткой в конце сада.
Месье Родерих и Марк поднялись в комнату Миры, чтобы перенести больную в приготовленную для нее постель.
Кровать Миры была пуста. Девушка бесследно исчезла!
«Мира исчезла!…»
Когда в доме раздался этот крик, то в первую минуту смысл его не дошел до сознания. Исчезла?… Да это просто невероятно!
За какие-нибудь полчаса до того мадам Родерих и Марк были еще в комнате. Мира лежала на постели, переодетая в дорожный костюм. Дыхание ее было спокойным и ровным, она казалась спящей. Марк ее покормил, после чего сам спустился к столу. После трапезы вместе с доктором он поднялся к больной, чтобы перенести ее в карету.
Тогда их и поразил громом жестокий факт — комната пуста, доселе неподвижная обессиленная девушка — исчезла!
Обезумевший Марк пытается распахнуть окно. Увы! Оно плотно закрыто. Похищение, если это похищение, произошло иным образом. Но как?
Прибежавшие на крики мадам Родерих и Харалан отчаянно зовут пропавшую. Их растерянные горестные возгласы разносятся по всему дому.
То, что Мира не отзывается, это понятно, какого ответа ждать от нее?! Но почему ее нет в комнате? Трудно поверить, чтобы она самостоятельно встала, прошла через материнскую комнату и незамеченной спустилась по лестнице.
