Воины Вазири не знали жалости ни к мужчинам, ни к женщинам, ни к детям — в эту ночь народу Мбонги суждено было погибнуть до последнего человека. Сам вождь, умевший обращаться с огнестрельным оружием, посылал пулю за пулей в ненавистных чернокожих дикарей: сегодня его ненависть к этим чудовищам была подобна огню, пожирающему вражескую деревню… Потому что хотя десять пленников спаслись, благополучно достигнув джунглей, его дочь Накити так и не вернулась из поселка людоедов.
Человеку-обезьяне удалось ускользнуть от каннибалов, которые не помышляли сейчас ни о чем, кроме собственного спасения.
Неся на руках бесчувственную девушку, он нырнул в лесную чащу и, пробежав ярдов двести, опустил дочь вождя на мягкую траву освещенной луной полянки. Тарзан еще никогда не имел дела с женскими обмороками и не знал, как надо действовать в подобных случаях, но свежесть ночной прохлады вскоре заставила Накити открыть глаза. Ее взгляд упал на черноволосого гиганта рядом… И девушка, со сдавленным криком рванувшись к лесному божеству, спрятала лицо на его широкой груди.
Напрасно Тарзан ласково гладил растрепанные волосы Накити, уверяя, что теперь ей нечего бояться — дочь вождя до сих пор была во власти пережитого страха.
Наконец человек-обезьяна осторожно поднял ее на ноги и понял, что она не сможет идти. Пережитое истощило и духовные, и физические силы хрупкой шестнадцатилетней девушки; она могла только слабо цепляться за могучее плечо своего спасителя.
Тарзану хотелось мчаться туда, где гремели выстрелы и вопили каннибалы, но он побоялся взлететь вместе с дочерью вождя на дерево, опасаясь, что она не вынесет подобного путешествия. Вожак горилл снова подхватил Накити на руки и торопливо зашагал в лунную лесную ночь.
Ни Джейн Портер, ни Клейтон, ни Роков-Тюран даже не подозревали, что всего в двадцати милях севернее их жалкого древесного убежища стоят на берегу четыре грубо сколоченных, но прочных хижины, в которых живут восемнадцать человек — экипаж и пассажиры «Леди Алисы».
Этим восемнадцати людям повезло гораздо больше, чем несчастным, оказавшимся в отбившейся лодке. Лорд Теннингтон и его спутники не испытали ни мук голода и жажды, ни ужаса медленной смерти. Через день после катастрофы их шлюпки были подхвачены течением, которое вынесло маленькую эскадру к африканскому побережью… И в то время как Роков затевал свою отвратительную «лотерею смерти», бывший владелец «Леди Алисы» и его товарищи деятельно осваивались в безлюдном месте, куда забросила их судьба.
На земле Джей Теннингтон остался таким же хорошим руководителем, каким был на море. Моряки всегда охотно подчинялись ему, и легкие перебранки, неизбежные при тесном общении очутившихся в тяжелой ситуации людей, немедленно прекращались, стоило ему вмешаться.
Поскольку в одну из лодок успели погрузить оружие и патроны, маленькая компания не особенно опасалась нападения диких зверей и без труда пополняла запасы пищи охотой.
Элоиза Стронг быстро освоилась в одном из домиков, отданных во владение ей и мисс Дэн, и вскоре начала находить даже особую прелесть в такой необычной жизни на краю дикой африканской чащи, среди экзотической природы Черного Материка. Раньше ей не раз случалось завидовать Джейн, пережившей в Африке удивительное любовное приключение, но теперь она сама чувствовала себя героиней увлекательного авантюрно-любовного романа… Потому что в соседнем домике жил Джей Теннингтон, который явно обожал ее не меньше, чем Тарзан из племени обезьян обожал дочь профессора Портера.
Мисс Стронг могла бы назвать себя счастливой, если бы не постоянная тревога о судьбе Джейн. Напрасно Джей убеждал Элоизу, что четвертую лодку наверняка подобрали и что сейчас, должно быть, уже обыскиваются берега…
Элоиза сердцем чувствовала: ее лучшая подруга в большой беде.
Если бы обитатели четырех домиков могли знать, что всего в нескольких милях к югу от них влачат жалкое существование три оборванных, полуголодных человека, еще недавно составлявших цвет общества на борту «Леди Алисы»! Если бы мисс Стронг знала, как часто Джейн Портер жалеет о том, что голод и жажда не прикончили ее еще до высадки на берег!
Жизнь троицы, обитавшей в хижине на дереве, становилась все тяжелее.
Клейтон и Роков настолько изорвали одежду во время походов в джунгли, что ходили почти обнаженными. Джейн Портер редко участвовала в вылазках за едой, тем не менее ее платье тоже пришло в жалкое состояние.
Им все труднее становилось утолять голод; те фрукты и орехи, которые удавалось собрать у берега, не могли удовлетворить аппетит трех человек, а углубляться без оружия в чащу они боялись. Иногда в расставленные Клейтоном силки попадался какой-нибудь грызун, и это было для потерпевших кораблекрушение самой роскошной пищей.
Сначала Уильям Клейтон не желал делиться с таким трудом добытой едой с Николаем Роковым. Но когда русский свалился в приступе лихорадки, человечность, впитанная англичанином с молоком матери, заставила его все-таки подносить русскому еду и воду.
Наконец Клейтон смастерил примитивное копье и сказал, что попробует поохотиться на диких свиней, которые в изобилии водятся в прибрежных зарослях.
Джейн Портер прождала жениха весь день и под вечер, не в силах выносить бреда лежащего в лихорадке русского, спустилась на берег, чтобы подождать Уильяма там.
Вскоре Клейтон показался из джунглей: он так ничего и не добыл и шел с пустыми руками. Джейн уже хотела побежать к нему навстречу… Как вдруг в страхе замерла.
Горе-охотник сам превратился в добычу! Из зарослей за спиной Клейтона выполз большой старый лев. Вот уже три дня, как дряхлый царь зверей не мог поймать даже маленькую зверюшку — дряблые мускулы совсем не слушались его. Все обитатели леса теперь оказывались слишком проворны или слишком сильны для него, но наконец-то Нума напал на след самого слабого и беззащитного творения природы — человека. Старый лев тащился по горячим следам, с трудом одолевая метр за метром.
Увидев за спиной Уильяма черную гриву и злые зеленые глаза, Джейн сперва окаменела от ужаса, а потом взвизгнула, указывая на хищника рукой.
Клейтон быстро обернулся и понял всю безнадежность своего положения. Льва отделяли от него всего тридцать шагов, втрое большее расстояние — от древесного шалаша. В руках Уильяма была всего лишь палка, иначе не назовешь его самодельное «копье».
— Бегите, Джейн! — закричал Клейтон. — Бегите в хижину!
Но девушка стояла неподвижно, глядя, как черногривая смерть медленно подползает к ее жениху.
