Иногда твои достоинства, превращаются в слабости, в нашем случае, для Рысака все сложилось, как нельзя кстати. Достоинства — ими и остались. При умелом поддержании светлого образа, поневоле мы опять вернулись к чужой идее фикс, возвыситься в воровском мире. Все это давало очень серьезные плюсы к тюремной биографии Колюни Коломийца, охотно откликавшегося на погоняло «Рысак».
Глава 6 АЛЕКСЕЙ ГУСАРОВ. ГАМБУРГ
Конечный пункт своего путешествия, веселый город Гамбург, Алексей Гусаров выбрал не случайно. Конечно, ему очень нравилось вкусное слово — гамбургер, но совершенно не это привлекло его сюда.
Главное было то, что в этом городе, любуясь плавным течением Эльбы, у Алексея была возможность поговорить по телефону на русском языке с пока неизвестным ему человеком.
— Я, — ответил ему тусклый, немецкий голос. Пришлось не запланировано напрягаться и вспоминать, что «я», по-немецки, для русского уха, означало «да».
На чистом, русском языке, он попросил к телефону, херра Залупенко, забыв о том, что мобильный аппарат может быть в руках только самого «херра», коль скоро это его номер.
— Я слушаю, — голос Залупенко выдавал постоянную, встревоженную озабоченность, бывшего советского человека, действующего во вражеском, капиталистическом окружении.
Алексей представился и не вдаваясь в подробности, объяснил цель своего приезда. Молчаливый абонент узнал о его желание поработать на фатерляндских стройках народного хозяйства.
После вступительного спича Алексей, сославшись на определенного вида источники информации, попросил у абонента совета, где, мол, соотечественнику можно устроиться на ночлег? Сразу выдвинул условия, чтобы было подешевле, но обязательно: в одноместном номере, с душем, чистым бельем, в комнате без насекомых, за два полновесных, европейских евро. После такой простой просьбы, он поинтересовался, может ли его собеседник поспособствовать ему с трудоустройством?
Залупенко ничего конкретного обещать не стал. Надо отдать ему должное, он обладал железной выдержкой и умел слушать.
Гусаров воспользовался положительными качествами таинственного Залупенко и разъяснил ему, что он, на территории Германии находится вполне легально. Все документы в порядке. Он это сказал так, для порядка, мол, к чему испуг и дрожь, мы тоже кое в чем поднаторели…
Однако, абонента эта новость не взволновала и в экстаз не привела. Он попросил Алексея, особых восторгов по этому поводу не испытывать и ни с кем в контакт не вступать. Для обоюдоприятной, с нетерпением ожидаемой встречи, вернуться к автобусной стоянке и в течение часа, предварительно указав ему марку и номер автомобиля, ждать приезда за ним, именно этого автомобиля.
Алексея до глубины, не понятой до сих пор на Западе русской души, тронуло такое радушие и уровень сервиса. За будущим разнорабочим на стройке, работодатель присылает роскошный лимузин-лайнер. Несколько позже выяснилось то, что уровень сервиса объяснялся дальнейшим хорошим заработком, на каждом привлеченном батраке-работнике.
* * *
Через сорок минут подъехала старая, разбитая колымага, даже на снимках из космоса, отдаленно не напоминающая лимузин. Разбитной, безусый, чернявый парнишка, лет тридцати пяти, с загнутым в виде банана носом и глазами навыкате, протянул ему руку и представился Семеном или Семой, а можно и «профессором Франкенштейном». После чего, отвез его на окраину города, в место будущего проживания.
Новоиспеченный остарбайтер, хотя и не надеялся увидеть шикарные апартаменты и даже всего того, что он просил у Залупенко за, всего какие-то, два евроса, но то, что увидел, подействовало на него удручающе… Если не сказать более определенно — погано на него этот вид подействовал.
То, что представилось его взору, затуманенному от исходящих из эпицентра нелегальной жизни, разъедающих глаза испарений, было большим, мрачным подвалом. У стен, теряясь в тусклой дали, во множестве стояли двухъярусные, узкие то ли кровати, то ли нары.
Неимоверная скученность. Затхлый, влажный и спертый воздух подвального помещения, со сладким запахом гниющей картошки и жаренной селедки. Навскидку, в этом крысином царстве ночевало или правильнее сказать жило, человек около ста двадцати… Кто их считал-то?
Солнце последний раз заглядывало в эти казематы кайзеризма, тогда, когда их строили, т. е. каких-то сто восемьдесят два года назад.
Как и следовало ожидать, готовый сорваться с губ вопль отчаяния, затих, не имея своего логического продолжения. Лишь неутоленная печаль, слабо обозначилась в молодых, гусаровских глазах.
* * *
Сема, выполняющий при Залупенко роль шофера и прислуги с широкими полномочиями, ознакомил вновь прибывшего с правилами внутреннего санитарного и гигиенического распорядка. Многозначительно, для пущей солидности собрав на шее отвисшие подбородки, показал имеющиеся туалет и кухню. Пока показывал, рассказывал и знакомил, успел задать не менее сотни вопросов, на большинство из которых, ответов не получил.
Но экскурсию с вопросами без определенных ответов, это не прервало. Она продолжилась в стремительном темпе. Все шло своим чередом. Алексей, вежливо, с присущей ему невозмутимостью и спокойствием прослушал техминимум по правилам пользования унитазом и туалетной бумагой. Узнал еще много полезной и разнообразной информации, рассчитанной на грамотных туркменов и не менее продвинутых турок.
— Еврок три, а то и три с половиной в час, ну, это, будешь получать. По рукам вижу, что специальности строительной у тебя, ну, это, нету, — придирчиво оглядывая его своими заплывшими, свиными глазками, точно определил он. — Меньше десяти часов, как его, ну… Мы здесь не вкалываем… Сам понимаешь, не отдыхать, это, приехали… Первое время, это, ну, в общем, пока втянешься в… в работу. Это… Забыл. А, ну да… Это, типа, будет тяжело, по себе знаю, прошел через это… Ну… Это… В принципе, все путем…
Из-за богатства и разнообразия владения русским языком, следить за мыслью Семы было тяжело. И уже в конце разговора, больше напоминающего допрос, тот задал вполне невинный вопрос, к которому Алексей был готов, понимая, вполне обоснованный интерес, к вновь появившемуся человеку с улицы. А, где эта улица, где этот дом..?
— Сам-то, это… короче… ну… чем там занимался? — он мотнул головой неопределенно в сторону.
