Этого момента было достаточно для Кардосо, чтобы бросить в драй обе половины колеса.
— За работу, — сказал Диего. — Если эти мошенники догадаются, что мы намереваемся переехать через реку, то они будут способны убить наших лошадей и быков, чтобы совершенно отнять у нас возможность передвигаться. Займитесь-ка митральезой, сеньор доктор, пока мы с Кардосо примемся за колесо.
Австралийцы как будто поняли, что намереваются сделать осажденные. Они начали выть, как безумные, и снова осыпали драй целым градом бумерангов и стрел, пронизывавших тент телеги и немилосердно колотивших ее бока.
Тяжелые палки так и свистали по всем направлениям над головами доктора, Кардосо и Диего, описывая странные кривые линии, ударялись обо что-нибудь и затем неизменно улетали назад в руки пославших их дикарей.
Доктор и оба моряка снова взялись за карабины и всячески старались свалить ловких стрелков, избегая при этом выставлять головы (бумеранги могли разбить их насмерть), но дикари не выходили из-за прикрывавших их скал.
Ниро Варанга также не оставался праздным, и время от времени слышно было, как он разряжал свой револьвер, производя, впрочем, при этом больше шума, нежели вреда для осаждающих.
Вдруг с высоты берега показалась целая лавина неудержимо стремившихся вниз по скату людей, издававших ужасающие крики ивой.
— К митральезе! — воскликнул доктор.
— Я здесь, сеньор, — ответил Диего.
Он поспешно прицелился и открыл адский огонь в самую середину осаждающих. Многие из них свалились, но другие продолжали бежать вперед и бешено налетели на драй, стараясь влезть в него с той стороны, на которую он был наклонен. Доктор, Кардосо и Диего бросились в ту сторону с револьверами в руках.
Дикари толпой в сто пятьдесят человек сгрудились вокруг бортов, завывая и потрясая своими копьями и топорами, но первые, которые начинали взбираться наверх, падали обратно на землю. Следующие, нисколько не напуганные их примером, также пробовали влезть, но револьверы убивали их в упор.
Разрядив свой револьвер, Диего схватил топор и начал наносить им могучие удары. Один из бумерангов ударил было его в грудь, но кости его были крепки, как сталь, и он не упал. Стрела поранила старого моряка в левую руку, но топор его, уже весь покрытый кровью, не переставал с силой опускаться на головы, на плечи и на руки дикарей, тогда как Кардосо и доктор взяли свои карабины за стволы и начали колотить осаждающих прикладами.
Дикари, уже потерявшие много людей после выстрела из митральезы, затем много убитых выстрелами из револьверов, на минуту смешались при виде столь энергичной защиты белых. Возможно, они вовсе не ожидали, что белые будут так упорно защищаться.
Затем они сделали еще одно, последнее усилие, но топор старого моряка и карабины доктора и Кардосо снова отбили их нападение.
Тогда посреди воя нападающих, стонов раненых и хрипа умирающих вновь послышался призывный крик:
— Кооо-мооо-хооо-э-э-э!..
Вся толпа осаждающих быстро отступила, выпустила последние стрелы и затем рассыпалась, как стая испуганных оленей, и со всех ног пустилась бежать вверх по береговому откосу.
Диего хотел ускорить отступление дикарей выстрелом из митральезы и вдруг заметил, что через парапет драя юркнула какая-то черная тень.
— Тысяча громов! — воскликнул он. — Одна из этих обезьян забралась даже в драй!..
— Стреляй бегущих, Диего! — закричал Кардосо.
— Сейчас, дружище!..
Старый моряк бросился к митральезе, но вдруг выпрямился и закричал с бешенством:
— Тысяча миллионов молний!..
— Что с тобой, Диего? — спросил Кардосо, разряжая свой «снайдер» вслед бегущим.
— Что со мной?.. Со мной то, что митральеза испорчена!..
— Это невозможно!..
— Они украли обтюратор8.
— Да кто же украл? — спросил доктор, бледнея.
Вместо того чтобы отвечать, Диего наклонился через парапет драя, но не увидел ни одного бегущего дикаря.
— Черт побери! — воскликнул он. — Куда же девался этот мошенник, что залез было в драй? Это, должно быть, и был вор! Эй, Коко!..
— Я здесь, господин! — ответил глухой голос, исходивший из-под драя.
— Ты не видел, чтобы кто-нибудь сошел с драя?
— Я никого не видел, — ответил проводник.
— Или я был слеп, или же…
Он выскочил из драя и бросился под него. Ниро Варанга лежал на земле с лицом, разбитым бумерангом, ударившим его, к счастью, рикошетом. Диего схватил его за ноги, не говоря ни слова, вытащил наружу и начал шарить под драем, но, видимо, не нашел того, что искал.
— Эй, старина! — вскричал Кардосо, — что ты делаешь?
— Я знаю, что я делаю, — ответил Диего. — Тут у нас, кажется, произошла коварная измена!
Он долго обшаривал землю, затем столкнул Ниро Варанга вниз с откоса и снова влез в драй, что-то ворча и колотя себя по голове.
— Ну, что же? — спросил его доктор.
— Митральеза для нас потеряна, — хриплым голосом ответил Диего.
— Это ужасная потеря, Диего!
— Я это знаю, сеньор; обтюратор украден, и быть может, мы никогда больше его не отыщем.
— Но кто же его украл?
— Вот этого я не знаю. Я видел, что из драя поспешно выскочил туземец и куда-то исчез, без сомнения, это-то и был вор.
— Ты бы мог свалить его выстрелом, — сказал Кардосо.
— Да я его больше не видел.
— Но где же он мог спрятаться?
— Ты не видел, чтобы он бежал вверх по откосу? — спросил доктор.
— Нет, сеньор доктор.
— Значит, он спрятался под драй?
— Я нашел там только одного Коко и, клянусь тысячей…
— Что ты хотел сказать?
— Что здесь есть изменник, сеньор.
— Опять ты за старое?
— Да, сеньор доктор, я подозреваю Коко и готов побиться об заклад, что он воспользовался тем временем, когда мы отбивали атаку, чтобы незаметно влезть в драй и испортить нашу митральезу.
— Это уж слишком, Диего. Тогда бы он не предупредил нас о приближении дикарей.
— Вы никогда не заставите меня в этом разубедиться, сеньор доктор.
— Искал ты под драем?
— Да.
— И Ниро Варанга обыскал?
— Тоже обыскал.
— В таком случае вор не он, Диего; если бы он украл обтюратор, так ты нашел бы его при нем.
— А та тень, что сошла с драя?..
— Вероятно, это был один из осаждающих.
— Но, повторяю вам, я не видел, чтобы он убежал.
— Ночь темна, и он легко мог проползти между камнями.
— Пусть будет так, но все же я не буду терять из виду нашего Коко, и если что-либо замечу, то, клянусь вам, задушу его двумя пальцами.
— Подождем зари, Диего, — сказал доктор, — и поищем получше обтюратор; если он не найдется, то это будет для нас пагубной потерей, о которой нам впоследствии, быть может, придется сильно пожалеть. Видите вы дикарей?
