— Я вас понимаю, — сказал Нат, — снаружи такая жара!
…Через несколько часов двое забаррикадировавшихся в Куполе космонавтов увидели на обзорном экране довольно необычную картину. На пыльном горизонте появились три фигурки. Приближались они медленно, едва передвигая ноги. Повсюду шныряли шестиногие твари, но их почему-то не трогали… Был и четвертый. Этот странный человек, если только он был человеком, ехал верхом на ночном кошмаре. Его босые пятки, покачиваясь, беспечно ударялись о зазубренные челюсти огромного муравья.
Дозорные муравьи возле Купола не обратили внимания на процессию, только один из них, старый солдат с обгрызанными усиками и негнущейся лапой, подошел почти вплотную, чтобы обнюхать и пощекотать новоприбывших усиками.
— Хи-хи! — не выдержал Нат. — Щекотно! Кыш отсюда, старый конкистадор!
Эру в купол внесли на руках. Мак и Чон шли почти вслепую, страшась открыть глаза.
— Теперь я не дрогну и перед вурдалаками космоса, — прохрипел Чон, когда Марро и радист укладывали его на койку.
А Эра сидела на полу и плакала. В обыкновенном платьице она стала еще более неземной и красивой, вот только плакала совсем по-детски… И некому было ее утешить.
— Ну, ладно, — сказал Нат. — Пора. У меня утром лекция. Нажмите кто-нибудь нужную кнопку.
В комнате повисла мертвая тишина. Все переглянулись, отвели глаза, потом разом посмотрели на капитана. И Мак, который лежал в изнеможении с закрытыми глазами, почувствовал невысказанное требование экипажа.
— Послушайте, необыкновенный человек, — сказал он медленно, — а почему бы вам не поработать в нашем ведомстве? Например с нами или где-нибудь еще?
У Ната на миг захватило дыхание. С ними? Стать в тот же ряд? Но вдруг в памяти выплыли знакомая аудитория, лица студентов… Нет, он не создан для подвигов, он всего лишь кабинетный червь.
Мак, видя, что он упорно молчит, сказал устало:
— Эра, отправьте Ната на Землю. Радист поднялся.
— Разрешите мне? Эра еле на ногах стоит.
Мак открыл глаза, поморщился то ли от боли в руке, то ли еще от чего.
— Это был приказ, — сказал он негромко.
Эра с трудом поднялась с пола, кулачком вытерла слезы.
— Пошли!
Они вошли в знакомый уже зал с черной металлической плитой.
Через несколько мгновений последует чудовищный всплеск энергии.
Он встал обеими ногами на плиту. Эра почему-то медлила, сердито смотрела на него исподлобья.
— Вы знаете, почему Мак послал меня? — спросила она вдруг.
В ее огромных глазах зажглись золотистые искры.
Нат пожал плечами.
— Он надеется, что я уговорю вас!
— Но я… — сказал Нат растерянно.
— Знаю. Вы не из тех, кого могут уговорить женщины. Вы сами рождены покорять и вести. Но это только мы, женщины, понимаем… Да-да, не притворяйтесь, что не поняли. Это великодушно, но излишне. У вас властное суровое лицо. И не какого-нибудь прилизанного красавчика, а настоящего мужчины.
Нат почувствовал, что глупо улыбается.
— Вот-вот, — сказала девушка увереннее, — улыбаетесь иронически… Но я уже знаю, на что вы способны. Какой вы сильный!
Она вздохнула, повернулась к пульту, начала набирать код. Нат тупо смотрел, как ее тонкие изящные пальцы порхают по клавишам, перебрасывают рукоятки тумблеров, трогают реверсивные рычаги.
Да, это была именно та принцесса Фомальгаута, для которой он завоевывал Средне-Галактическую Систему. Но ведь в этих мечтах он был звездным рыцарем, не знающим страха!
Властно, движением, которое отныне станет привычным для него, он протянул к ней руки.
ВСТРЕЧА В ЛЕСУ
Савелий шел бесшумно. За сорок лет работы охотником-промысловиком можно научиться ходить бесшумно даже по жести, иначе об удачной охоте останется только мечтать. А в этих краях охота весь окрестный народ кормит. Ничего общего с баловством заезжих геологов.
Он спокойно пересек след “хуа-лу”, цветка-оленя, как его называют орочоны. Этого пятнистого оленя совсем недавно завезли в Уссурийский край. Мол, пусть живет и привыкает к чужому климату. За голову штраф назначили в тысячу рублей. Будто не понимают, что и без этого не станут губить нездешнюю красоту. Другое дело потом, когда расплодится, приестся, станет просто оленем, как вот этот зюбряк, по следу которого Савелий бежит… Зюбряк, или, по-ученому, изюбрь шел осторожно, старался не прошмыгивать под деревьями с низкими ветками. Понятное дело — пантач. Старые рога сбросил, ходит с молоденькими, не затвердевшими. Царапни — кровь брызнет. Вот и ходит, задрав морду к небу, звезды считает.
Савелий наддал ходу. За спиной в рюкзаке шелестел жесткими перьями подстреленный по дороге громадный глухарь. Ничего, еще пару часов — и догонит зюбряка. Земля под ногами пружинит — сплошные корни да мох, дыхание отличное. Что еще человеку надо? Жить бы только да жить, да вот так бежать за оленем!
В густой траве он наткнулся на мощный рог зюбряка. Двенадцать блестящих на солнце отростков — красота! А где-то неподалеку должен валяться еще один. Они ведь не сразу оба падают: один отпадает, а со вторым зюбряк сам старается расправиться, сбивает об деревья, чтоб голову на один бок не воротило.
Пошел дождь. Бежать по звериной тропке стало не очень удобно. Пусть не приходится ломиться через кустарники, но все равно вода с кустов и деревьев течет по одежде. Версты через две придется выливать из сапог. Одно утешение, что и зюбряк в такую погоду не любит бегать. Выбирает пихтач поразлапистее и прячется.
Савелий привычно нырнул под висячее осиное гнездо и, не удержавшись, хихикнул. Вспомнил, как прошлым летом после такого же дождя его попросили отвести на базу одного хлыщеватого геолога. Тот сразу же велел ему идти вперед и шлепать прутом по кустам, сбивая капли. Савелий пошел, а когда повстречал такое же гнездо, в сердцах трахнул по нему палкой. А сам проскочил… Какой вопль раздался сзади!
Дождик начал стихать. Савелий посмотрел в просвет между кронами и ускорил шаг. Дождь пока что наруку. За шумом зюбряк не зачует шагов, хоть голыми руками бери. Да и не уйдет из-под пихты, пока дождь совсем не кончится.
Впереди виднелась поляна, заросшая огромными узорчатыми листьями папоротника. А дальше зеленел пихтач.
И вдруг Савелий увидел, как, раздвигая ветки, вышел великолепный олень. Его зюбряк! Это был молодой зверь, на рогах всего по два отростка, шерсть гладкая, блестящая. Он задирал голову и жадно принюхивался к западному ветру. Уши его нервно прядали, мускулы на ногах подрагивали.
Савелий понял, что зюбряк может сорваться с места и понестись бог знает куда, через кусты и валежины. И вовсе не от опасности. Савелий не мальчишка, его и тигр за сажень не почует. Просто зюбряк молод, здоров, силы девать некуда, до осеннего гона еще далеко и драться придется не скоро.
