Принесенное оруженосцем рыцарское одеяние сидело на человеке-обезьяне как влитое – Бертрам был человеком крупного телосложения, под стать Тарзану. Затем они поехали верхом в замок. У ворот рыцарь объявил, что прибыл лорд виконт Тарзан, после чего повел к месту турнира, чтобы представить гостя Гобреду и присутствовать на финальном состязании, если оно еще не завершилось к их прибытию.
Итак, Тарзан из племени обезьян, одетый в доспехи и вооруженный копьем и мечом, въехал в долину как раз в тот момент, когда Богун, осуществляя свой коварный план, похитил принцессу Гвинальду.
Не доезжая до арены, Бертрам понял, что произошло нечто непредвиденное, – от поля в направлении к северу удалялись клубы пыли, словно один отряд рыцарей преследовал другой. Он пришпорил лошадь, Тарзан последовал его примеру, и оба галопом поскакали к месту турнира, где царило всеобщее смятение.
Женщины поспешно садились на лошадей, торопясь вернуться в Ниммр под охраной нескольких рыцарей, выделенных Гобредом для этой цели. Вооруженные люди никак не могли выстроиться в колонну, поскольку то и дело отбегали на трибуну, чтобы с высоты поглядеть на облака пыли, за которыми ничего не было видно.
Сэр Бертрам подъехал к одному из своих приятелей.
– Что случилось? – спросил он.
– Богун похитил принцессу Гвинальду! – выпалил тот.
– Проклятье! – выкрикнул Бертрам, удерживая лошадь и оборачиваясь к Тарзану. – Поедешь со мной вызволять нашу принцессу, лорд Тарзан?
В ответ Тарзан пришпорил коня, примкнул к Бертраму, и оба бок о бок пустились через равнину. Там, далеко впереди, Блейк неуклонно настигал рыцарей Богуна. Поднятое Тарзаном и Бертрамом облако пыли было столь густым, что скрывало их от Блейка, впрочем как и Блейка от них, поэтому американец не мог знать, что к нему спешит помощь.
У Блейка не было ни копья, ни щита, но на левом боку тяжело подпрыгивал меч, а с правой стороны свисал карабин сорок пятого калибра.
С первых дней своего пребывания в Ниммре он брал с собой это оружие из другого мира и из другой эпохи. На вопросы рыцарей Блейк неизменно отвечал, что настанет такой день, когда оно ему понадобится, к полному недоумению наивных рыцарей и дам.
Блейк не собирался пользоваться огнестрельным ору-ждем, разве что в самом экстренном случае, и теперь радовался тому, что имел его при себе в этот день, когда на карту была поставлена судьба любимой женщины.
Мало-помалу расстояние между ним и рыцарями Богуна сокращалось. Их лошади, приученные к максимальным нагрузкам, продолжали нестись галопом, несмотря на преодоленное большое расстояние.
Подкованные копыта вздымали клубы пыли. Блейк с трудом продвигался вперед, не видя ничего вокруг и лишь смутно угадывая всадников из лагеря противника. Его черная лошадь, быстрая, бесстрашная, не проявляла признаков усталости. Блейк взялся за меч, готовый к схватке. Он уже не был Черным рыцарем, а, скорее, серым. Шлем, доспехи, богатая сбруя лошади, само животное – все стало серым от густого налета пыли.
Блейк напряг зрение и увидел, что ближайший к нему рыцарь также посерел от пыли. Мгновенно оценив важность маскировки, предоставленной ему случаем, Блейк сообразил, что может слиться с вражескими всадниками, оставаясь при этом незамеченным.
Выставив вперед меч, Блейк пришпорил коня, на лету пронзил отставшего всадника, после чего смешался с отрядом Богуна. Набирая скорость, он устремился вперед, высматривая лошадь, несущую на себе двойной груз.
Вскоре Блейк приблизился к голове колонны. Опасность быть раскрытым возрастала, поскольку пыли становилось все меньше, и рыцари вполне могли распознать в нем чужого. Тем не менее, никто не узнал его, посеревшего от пыли, хотя рыцари и поглядывали на него с большим вниманием, а один даже окликнул:
– Это ты, Персиваль?
– Нет, – ответил Блейк и поскакал дальше.
Вдруг недалеко впереди как будто мелькнуло женское платье. Блейк рванул туда, где маленькой тесной группой скакали рыцари, и с занесенным мечом во весь опор вклинился меж двух всадников, следовавших за воином, который вез Гвинальду. Рубанув мечом направо и налево, американец выбил обоих из седла и погнался за молодым рыцарем, увозившим принцессу.
Все произошло с такой быстротой, что никто не успел опомниться и вмешаться.
Обхватив левой рукой девушку, Блейк правой ударил рыцаря наотмашь мечом по плечу, разрубив его надвое, затем рванулся вперед и вырвал Гвинальду из рук бездыханного рыцаря, который стал съезжать на землю.
Блейк ощутил, как выскальзывает из руки меч – так глубоко вогнал он его в тело человека, осмелившегося нанести столь тяжкое оскорбление его любимой.
Раздались возмущенные крики. Рыцари бросились в погоню, но черная лошадь летела, словно ветер. И, тем не менее, Блейка нагоняли. За спиной американца возникла могучая фигура всадника, справа – другая. Первый взмахнул мечом, стоя на стременах, второй нацелил на Блейка острие.
Но вдруг произошло нечто такое, что не снилось ни рыцарям, ни их предкам. Из темного ствола карабина вырвалась молния, последовал грохот, и рыцарь справа рухнул навзничь. Блейк повернулся в седле, выстрелил в лоб всаднику, нападавшего сзади.
Лошади под ближайшими рыцарями обезумели от ужаса и понесли, как, впрочем, и черный конь Блейка. С трудом американцу удалось удержать поводья и усмирить животное. Затем он развернул лошадь и собрался прорываться сквозь передовую линию рыцарей Богуна и вернуться на юг, в Ниммр.
Блейк был уверен в том, что Горбед со свитой подъедут с минуты на минуту, а значит скоро Гвинальда будет в безопасности среди тысяч рыцарей, каждый из которых отдал бы за нее жизнь.
Однако рыцари Богуна развернулись широким фронтом, чего Блейк не предвидел, и двинулись на него слева, оттесняя к северу.
Рыцари наступали стремительной лавиной. Блейку пришлось опустить поводья и снова взяться за карабин. Страшный грохот выстрела придал ему силы и вместе с тем заставил шарахнуться в стороны перепуганных вражеских скакунов, а его собственная лошадь от ужаса вздыбилась, едва не сбросив Блейка с девушкой.
Когда американец усмирил наконец коня, то увидел далеко впереди удалявшееся облако пыли, а слева от себя большой темный лес, суливший укрытие, хотя бы на время.
Въехав в чащу, сэр Джеймс остановился и бережно опустил Гвинальду на землю. Затем, спешившись, привязал лошадь к дереву. После изнурительного дня он чувствовал себя разбитым, и даже его четвероногий друг выбился из сил.
Первым делом Блейк снял с коня попону, тяжелое седло и толстые удила, затем вновь прикрыл краем попоны, чтобы взмыленное животное не простыло, и, пока обхаживал коня, ни разу на принцессу не взглянул.
