– Как же вы не задохнулись? Времени-то прошло сколько! – не понимал Сергей.
– Он сказал, что этот препарат замедляет ритм жизни, сердце, дыхание… Я не знаю точно, не могу сказать, но я поняла, что всё замедляется во много раз. Он рассказал мне подробно, как я буду умирать. Рассказал всё в деталях. Объяснил, что организм от введённого в меня препарата будет работать настолько медленно, что умру я не сразу, что буду почти в парализованном состоянии и что буду выглядеть по-настоящему мёртвой… Не знаю, как я не сошла с ума, слушая его. Мне сделали укол, и вскоре я уже не могла произнести ни звука, хотя вовсе не спала. Затем мало-помалу погрузилась в дремоту, а после всё вообще исчезло…
Сергей уже ничего не видел перед собой, ни красивого голого женского тела, ни сверкающих изумрудных глаз. На мгновение ему почудилось, что с ним разговаривал неведомый дымчатый призрак, излагая какую-то ужасную легенду из забытых времён Троянской войны. Пар клубился, вода шумела, голос дрожал.
– Он оказался прав. Проснувшись, я не сразу поняла, где я, но вскоре я вспомнила, что произошло. Я бы так и сошла с ума, я уже слышала, как во мне кричало что-то, но вовсе не я. Впрочем, я и сама пыталась орать, но голос не подчинялся мне. Я различала какие-то мигающие и прыгающие пятна в темноте. Мне мерещилось, что меня то и дело кто-то трогал. Наверное, галлюцинации. Может быть, это действие того препарата. Страшно, жутко… Лежать вот так и вслушиваться, как с каждой секундой надвигается смерть…
– И что же? Как вам удалось выбраться?
– Меня вытащили. Я услышала звуки, что-то звенело, кто-то разговаривал негромко… Я хотела позвать, но у меня голоса не было. Потом заскрипела крышка, что-то сломалось. Гроб открылся… Я была уверена, что это муж. Я надеялась, что он просто жестоко наказал меня, но вовсе не хотел убивать… Но когда крышку сбросили, я увидела двух незнакомых людей. У одного в руке горел фонарик, светил мне в глаза. Они закричали, едва я протянула к ним руки, и бросились бежать…
– Зачем же они полезли в могилу?
– Не знаю. Ничего не знаю. Откуда я могу знать? – Ксения шагнула из напаренного воздуха, разогревшаяся, розовая, но всё ещё с вытаращенными от нервного напряжения глазами, и сдёрнула с крючка махровое полотенце. – Я увидела, что мой гроб стоит на краю ямы, рядом скульптура, которую сделал Шеко, стены какие-то. Я даже решила поначалу, что я в незнакомой квартире, что никто меня и не хоронил, я же не видела похорон… Затем я вышла в распахнутые двери и увидела кладбище. Значит, похороны были на самом деле. Но кто-то меня извлёк оттуда, из-под земли… Почему и зачем?.. Долго бродила среди могил, не зная, в какую сторону идти… Ночь, темно… В конце концов выбралась на улицу и поплелась куда-то. Ноги совсем не слушались. Увидела такси. Тормознула. А вот ехать мне некуда. Я хоть и была в плохом состоянии, но понимала, что мне нельзя ехать ни по одному из адресов, которые знает муж. Назвала ваш адрес. Почему-то вы первый пришли мне на ум…
– Откуда вам известен мой адрес?
– Разве это проблема? У вас тут перебывали многие мои друзья… Когда-то я хотела заказать вам статью обо мне и даже однажды заезжала сюда, но вас не оказалось дома… Вот и всё…
– Нет, Ксюша, не всё. – Сергей набросил ей на плечи свой белый халат и повёл в гостиную. – Садись. Сейчас я плесну нам обоим коньячку, ибо мозги мои привыкли к самым крутым неожиданностям, но твой случай… Ты уж извини, но это далеко не всё, так как я хочу узнать, за какую такую провинность твой Когтев решил тебя заживо закопать. Излагай, милочка, всё с самого начала. Извини, что я на «ты» перешёл, но не до любезностей мне сейчас. А знать я должен всё, так как ты завалилась ко мне не из тёпленькой компании, а чуть ли не с того света…
Час спустя Сергей полулежал в кресле, бросив ноги на журнальный столик, где матово поблёскивала опорожненная бутылка «Наполеона», и тупо пялился на свернувшуюся калачиком знаменитую фотомодель.
– Если ты застанешь жену за прелюбодеянием, закон позволяет тебе убить её без суда. Если она застанет тебя в той же ситуации, она не может коснуться тебя и пальцем; это запрещено законом, – проговорил Сергей.
– Что это за свинский закон такой? – тихим голосом спросила девушка, поглядывая сквозь золото рассыпавшихся по лицу волос.
– Закон времён Катона Старшего, был такой римлянин в античные времена.
– Плохой закон.
– Да уж, – согласился Сергей, – со справедливостью в те времена было не очень. Впрочем, времена имеют свойство повторяться. Тебе об этом что-нибудь известно? Ты знаешь, что всё бежит по кругу, как стрелки часов?
Он повёл глазами и остановился на циферблате настенных часов. Через пару часов рассветёт.
Лисицын резко поднялся и направился к телефону.
– Алло, Ваня, это я… Кто, кто… Это Лис… Знаю, знаю, который час… Тут, брат, как посмотреть. Я вот ещё и не ложился. И тебе, между прочим, спать больше не дам. У меня срочное дело. И не вздыхай, пожалуйста. Я же тебя не каждую ночь бужу… Знаю, что убил бы, потому и не каждую…. Ладно… Нет, я сейчас к тебе заеду на пару минут. Это очень серьёзно. Жди, не ложись больше…
После этого он переодел Ксению в свои бежевые шорты, которые пришлось хорошенько затянуть ремнём, чтобы не свалились, и длинную льняную рубаху.
– Между прочим, тебе очень к лицу, – улыбнулся он. Дождь, ливший прошлым утром, внезапно вернулся в Москву и опять заводнил все улицы. Или это был другой дождь? Мало ли их носится над землёй, спрятавшись в тёмно-рыхлых грозовых тучах? Если бы не мрачные обстоятельства, то Сергей и Ксения наверняка бы весело смеялись, бегом чмокая по лужам в сторону Лисицынова «жигулёнка». Но они двигались молча.
– Устраивайся, – Сергей указал рукой на место рядом с водительским креслом, – мы с тобой мигом домчимся, Зебра у меня лихая.
– Какая зебра? – не поняла Ксения.
– Так зовут мою машину, – серьёзно ответил Лисицын.
– Почему Зебра?
– Не знаю. Так её зовут. Такое имя. Зебра, и всё тут. Так я назвал её. Всякая тварь должна иметь имя собственное, – пожал плечами Лисицын. – «Антилопу-Гну» у Ильфа и Петрова помнишь?
Ксения неуверенно повела бровями и выпятила нижнюю губку.
– А кто этот человек, к которому мы направляемся? – Она устало откинула голову назад, глаза её закрывались.
– Мой давний друг, очень давний. Работает в МВД, – Сергей протяжно зевнул. – Мы с ним воевали вместе.
– Он сможет помочь?
– Не знаю. Убить сможет, если придётся. А помочь… Помощь штука тонкая и коварная. Поможешь одному – утопишь другого…
***
Улица вильнула мокрыми пятнами фонарей, подмигнула жёлтым глазом светофора, и Сергей затормозил.
