за Грейлином, которого считал самым преданным своим рыцарем, чьей дружбой дорожил. И все ради того, чтобы убить невинного младенца, объявленного вестником конца света.
В прищурившихся глазах алхимика принц прочитал понимание. Тем не менее он продолжал:
– А вы хотите преклонить колено перед моим отцом и разбередить этот старый страх. Вы полагаете, он будет рад такому совету сейчас, когда надвигается война?
– Я намереваюсь доложить королю не про узор из брошенных костей и не про содержимое желудка жертвенного животного, а про настоящую алхимию, отрицать которую невозможно.
У Канте снова начался стук в голове. Принц потер виски, стараясь прогнать его прочь.
– У меня самого веры в пророчества вещателей не больше, чем у вас. Я думаю, проклятый Исповедник нашептал моему отцу то, что тот сам хотел услышать, чтобы получить оправдание за избавление мира от возможного претендента на престол. А может быть, Исповедник своим предостережением преследовал какие-то собственные цели – например, оговорить благородного рыцаря, к слову которого прислушивался король, и тем самым устранить соперника. Однако с тех пор отец все больше и больше прислушивается к подобным пророчествам, в первую очередь того самого Исповедника. – Канте посмотрел алхимику в лицо. – И ваш голос не будет услышан за всеми этими нашептываниями. Но даже если вам поверят, ваши слова будут обращены против вас самих. Я это знаю. И чего вы этим добьетесь? По вашему же собственному признанию, вы не предлагаете никакого решения, никаких действий, способных предотвратить грядущий конец света, который вы собираетесь преподнести к стопам моего отца.
Фрелль медленно кивнул.
– Ты меня убедил.
Принц вроде бы должен был испытать облегчение, однако от него не укрылась твердая решимость в глазах алхимика.
– Для того чтобы убедить короля наверняка, – сказал Фрелль, – потребуется еще большее святотатство.
– Нет, я имел в виду совсем другое…
Алхимик потрепал принца по руке.
– Нет смысла идти в бой, вынув меч из ножен лишь наполовину. – Он пожал плечами. – Предать меня смерти можно только один раз, ведь так?
– Что вы намереваетесь делать? – простонал Канте.
– Ты только что сказал истинную правду. Я не могу просто рассказать королю про невзгоды; я должен также предложить решение. – Фрелль обернулся к разложенным на столе пергаментам. – Для этого мне нужно докопаться до причины. И, подозреваю, я знаю, с чего начать.
– И с чего?
– Есть один запретный текст, по слухам, написанный самой Лиррастой. Говорят, он посвящен отношениям между луной и Уртом, между Сыном и Дочерью и их Матерью Снизу. В нем говорится о тех невидимых силах, которые связывают всех их вместе в вечном танце. Но в этом фолианте, по слухам, также содержится величайшее на свете святотатство.
– Какое же?
– Лирраста полагала, что давным-давно, до того как были написаны первые хроники, Матерь Снизу не была всегда обращена ликом к Отцу Сверху – в прошлом она сама тоже вращалась, подставляя солнцу всю свою поверхность.
Канте презрительно фыркнул. Подобная мысль не просто кощунственна – это немыслимая чепуха. Принц попытался представить себе непрерывно вращающийся мир, солнце, попеременно пекущее то с одной стороны, то с другой. Мир согревается, затем снова остывает. От одной этой мысли у него голова пошла крýгом. Как можно выжить в подобном безумии?
– Я должен раздобыть этот текст, – продолжал Фрелль. – Уверен, в нем можно найти все ответы.
– Но где вы надеетесь найти эту книгу?
– В Черной библиотеке Анафемы.
Принцу показалось, будто под ним разверзлась земля. Он даже посмотрел себе под ноги, зная, где погребена проклятая библиотека. Она хранилась в самых потаенных глубинах Цитадели Исповедников.
– Я должен отправиться туда. – Алхимик решительно шагнул к двери. – Пока еще не слишком поздно.
Глава 13
«Что я делаю?»
Канте спускался следом за Фреллем по винтовой лестнице, проходя один уровень за другим. В пути он по большей части пытался отговорить алхимика от того, чтобы тот изложил свои страхи в величественном тронном зале Азантийи – и в первую очередь чтобы Фрелль воздержался от проникновения в Цитадель Исповедников.
В конце концов принц сдался и умолк.
Все ученики Тайнохолма знали, что скрывается под основанием их школы, в мрачных подземных залах святых Исповедников. Говорили, что цитадель уходит вниз на такую же глубину, на какую высоту поднимаются вверх террасы Тайнохолма.
Разумеется, это место было окутано покрывалом слухов: о таинственных ритуалах, о сидящих на цепи чудовищах, о чародействе и колдовстве. Преподаватели Тайнохолма всеми силами старались развеять эти легенды. Они утверждали, что цитадель под школой является лишь монашеской обителью, где занимаются глубокими исследованиями. Исповедники – те немногие, кому удавалось достигнуть Высшего Прозрения как в алхимии, так и в религии, – продолжали там свои занятия. Они проводили опасные сеансы глубокой медитации, подпитываемые эйфорией, вызванной воздействием различных трав. Погружаясь в каббалистические эксперименты, затворники искали пути, уходящие за пределы горизонта и истории. Для обеспечения строжайшей тайны их работы были скрыты от посторонних глаз, в том числе от алхимиков и иеромонахов Тайнохолма.
Подпитывало эти слухи и то, что сами Исповедники появлялись на людях крайне редко. Никто толком не знал, каким образом они покидают свою цитадель и возвращаются обратно. Слухи о секретных проходах и потайных дверях отпугивали учеников, боявшихся, что их умыкнут ради какого-нибудь кровавого жертвоприношения. И ученики действительно исчезали, пропадали бесследно – хотя, как подозревал Канте, это были лишь те недовольные, кто искал свободы за стенами школы.
«И сам я разделяю это стремление».
У принца не было ни малейшего желания выяснять, справедливы ли слухи о Цитадели Исповедников, однако он покорно следовал за Фреллем.
Достигнув первого уровня школы, алхимик замедлил шаг. Винтовая лестница уходила дальше вниз. Постояв, Фрелль повел принца в мрачные глубины подземелья под школой. Он оглянулся на своего спутника.
– Принц Канте, – предупредил алхимик, – быть может, тебе лучше вернуться к себе. Я сделаю все возможное, чтобы попасть в библиотеку цитадели. Хотя посторонних пускают туда крайне редко, такое все-таки случается. Вдобавок я знаю нескольких Исповедников, которые, по крайней мере, выслушают мою просьбу.
Канте махнул рукой, предлагая Фреллю продолжить спуск.
– Когда речь заходит о том, чтобы открыть двери в Цитадель Исповедников, помощи двух-трех друзей внутри может не хватить. Если вам действительно невтерпеж туда попасть, принц крови будет получше дыма из задницы.
– Пожалуй, ты прав. – Вздохнув, алхимик двинулся дальше.
Канте последовал за ним. Он явно не собирался использовать свое положение для того, чтобы помочь Фреллю в его начинании, – однако его великодушие было корыстным. Если повезет, наставник задержится в библиотеке на много дней – достаточно долго, чтобы можно было придумать какой-нибудь другой способ удержать алхимика от того, чтобы тот возвестил королю о грядущем конце света.
Закончив споры, алхимик и принц прошли первый уровень и спустились еще глубже. Сделав еще пять витков, лестница привела к окованной железом двери из черного дерева. При виде ее, особенно от герба, вырезанного над притолокой, у Канте по спине пробежала
