— Она беременна?
— Нет, это я так к слову сказала. Она обозвала меня грязной потаскухой, заявила, что мне нет места на её кухне и что бы я убиралась немедленно вон. А когда я хотела спросить, в чем моя вина, она схватила большую деревянную ложку, которой размешивает плов, и стукнула меня по плечу. Я заплакала, убежала в дом в свою комнату. А она вслед кричала мне, что со мной она сделает. И еще долго потом слышала, как она вопила на кухне. Знаете, что она сделала? Она вытряхнула всю муку, которую я насеяла, а потом стала просеивать сама, заново. При этом она говорила: что я недостойна, готовить еду для господина нашего.
— Когда вы убирались в доме, вы не заметили, что ни будь необычное в вещах? Не так стояли, не там находились.
— Кажется…. — Она задумчиво посмотрела в потолок, — Нет, все стояло на своих местах.
— Вы убираетесь по всему дому?
— Да.
— Во всех комнатах?
— Да.
— И на мужской половине тоже?
— Нет. Там убиралась, Фархана.
— Значит только Фархана, может заходить на мужскую половину?
— Нет, заходить мы можем все, но убирается там только Фархана.
— Значит, вы, убираясь в комнатах, не обнаружили ничего странного? Все было на своих местах? Ничего лишнего. Все ковры, столики, зеркала, светильники, подушки, пуфики были на своих местах.
— Я вам уже говорила, что ДА, все было на месте. А что? Что-то должно было пропасть?
— Гафур. Подожди. — Окликнул я его.
— Уважаемая Инаам, вы можете сказать мне, какие благовония вы используете?
— Анисовая и гвоздичная вода.
— А другие что используют.
— Гуфран, умывается водой настоянной на ванили и имбире, а Фархана розмарином.
— А господин Рагим?
— Наш муж не пользовался благовониями.
Я подошел к Гафуру, — Либо сам сходи, или во дворе найди Ибрагима, мне нужно, чтобы подушки из комнаты Гуфран принесли сюда.
— А зачем нам подушки? И там будет десяток, что все тащить?
— Все, все, давай иди, потом спорить будешь. — С этими словами я отправил Гафура выполнять поручение. Когда за ним закрылась дверь, я повернулся к Инаам и хотел продолжить задавать вопросы. В глаза мне бросилась бледность, разлившаяся на её лице.
«Девочка- то волнуется, побледнела!! Не ужели то что я ищу находится там?»
— Инаам, вытяни вперед обе руки и раздвинь пальцы.
— А за чем?
— Женщина делай, что тебе говорят или ты скрываешь что-то? Почему вы так разволновались?
Она молча вытянула вперед руки, пальцы слегка подрагивали от напряжения, словно она старалась изо всех сил сдержать дрожь, которая волнами накатывала на них.
— Опустите. У вас дрожат руки. Будете и дальше говорить что ничего, странного не нашли, при уборке? А может вы видели что-то, что очень вас напугало, но вы хотите это скрыть. Может вы, расскажите. Сейчас принесут подушки из комнаты Гуфран, я их проверю и если обнаружу что это не её подушки у меня появиться подозрение что вы ….
— НЕТ!! Я ничего НЕ ДЕЛАЛА!
— Что вы не делали?
— Я ничего не делала. Я не убиралась утром в комнатах и не знаю все ли на своих местах.
— Кто вам запретил это делать?
— Я сама не пошла, после ссоры с Гуфран, оставалась в своей комнате, пока не пришли и не сказали, что нашли мужа нашего, а потом принесли его в дом.
— А может вы знаете, кто это сделал, но молчите и хотите скрыть, выгораживая человека вам небезразличного.
— Я никого не выгораживаю! Я говорю правду, Аллах, тому свидетель. Какую вам принести клятву, что я не лгу.
— Не торопитесь с этим, иначе наказание будет очень суровым, когда выяснится что вы клятвопреступница.
— С кем вы разговаривали у ворот, когда мужа вашего не было дома? Кто брал вас за руку, а вы позволяли ему это сделать, хотя вам известно, что верная жена должна всеми способами противиться тому, что сторонний мужчина касается её.
— Стойте юноша не торопитесь, я отвечу на это обвинение, — Старый судья поднялся со своего места, — Она разговаривала со своим братом. Я могу это подтвердить, здесь нет прелюбодеяния.
— А откуда вы знаете, что это был именно он?
— Знаю! Я сам его и посылал сюда, он был послан с приглашением и должен был передать: что я прошу Рагима почтить своим присутствием мой дом.
— Гафур знает об этом?
Кади молча кивнул головой. Немного постоял, и опять сел на свое место, махнул рукой, разрешив мне продолжать.
Я в молчании сделал несколько шагов по комнате, предположение, что его убил, кто со стороны начало шататься и грозило рухнуть.
«Ладно, Мухаммад, вопрос неверности пока отложим, остается еще знахарка сидящая за пологом, что она скажет?»
Я остановился напротив заплаканной Инаам и кивнув головой, на свои раздумья, продолжил задавать вопросы, верней хотел. Открылась дверь, пятясь задом в комнату, вошел Гафур, тащивший в охапке целую гору подушек.
— Куда? — только и смог просипеть полузадушено из-под этой груды.
Я указал на угол, махнув рукой.
— Господин Мухаммад, что вы хотите в них найти? — Афдал заинтересованно смотрел на всю эту кучу.
— Сегодня при осмотре кровати Рагима, я не нашел его подушек, верней нашел, но не все. Не хватает двух штук. Я думаю, что на них должна быть кровь.
— Вы точно знаете, что на них что-то может быть или это ваше предположение?
— Я уверен.
— И как вы думаете их найти?
— Осмотрю все в этом доме.
Я прошел к наваленной куче и стал осматривать, откладывая в сторону. Когда на полу осталась только одна, а вторая была в руках, мне улыбнулась удача. Все осмотренные подушки были старые, вата в них свалялась, а это как новенькая. Я достал нож и аккуратно надрезал по шву. Заглянул вовнутрь, — О! Вот оно.
Я вытряхнул вату на пол, она рассыпалась, явив нам, комочки бурого цвета, вывернул на изнанку, изнутри явственно просматривалось пятно. Бросил остатки подушки на кучу, нагнувшись, взял последнюю.
— Это ничего не доказывает, вам не кажется что вы не там ищите, это могло случится с Гуфран в нечистые дни. — Судья, смотревший за моими делами, решил заговорить.
— Афдал, я это все знаю. И знаю, как подобает женщине себя вести и что делать. Или вы хотите сказать, что она нечистоплотна?
Он замялся, потом продолжил, — Я не это хотел сказать, а то что ….
— Вы уже сказали что хотели, А вот и вторая нашлась, — С этими словами я вывернул еще одну подушку, предоставив её содержимое на обозрение.
— Я еще раз повторяю, это ничего не доказывает. — Судья не собирался сдаваться, требуя точного доказательства.
Я взял одну целую, отложенную ранее, выпотрошил её, осмотрел содержимое и понюхал, оно пахло ванилью и имбирем. Взял горсть ваты из других, они не пахли ничем, почти ничем.
