– Есть новости, – сказал я им. – На третьем этаже сейчас оборудуют красивый зал, где будут жить все дамы. Для вас имеются две просторные комнаты, и в каждой комнате – большое окно. Идите и осваивайтесь, а мы позаботимся об обеде.
С загоревшимися личиками птички припустили к так чудесно открывшейся сегодня двери. Омелия, остановившись на ходу, повернулась, быстро сделала книксен и умчалась.
Вошёл Носатый, принёс из фуражного воза очередную корзину. Поставил на стол.
– Есть неотложное дело, Носатый, – сказал я и неожиданно осёкся. Спросил задумчиво: – А как тебя зовут не матросы, а, скажем, родители?
Он удивлённо посмотрел и ответил:
– Иннокентий.
– Странное имя.
– Греческое.
– Не возражаешь, если я буду тебя по имени звать?
– Вполне… пожалуйста, никаких возражений.
Он немного смутился.
– Иннокентий. Есть неотложное дело: подняться на третий этаж и расконопатить и раскрыть окна и двери, какие укажет Эвелин. Потом вдвоём с Готлибом по лестнице внутри двора поднимите туда воду – сколько поместится в котлах в умывальных комнатах. И сколько бы ни подняли – через два часа заканчивайте: все соберёмся обедать.
Готлиб с Носатым, оживлённо переговариваясь, ушли. Но обещанных мною до обеда двух часов не получилось.
– Пойду повозки встречать, мастер, – вдруг сказал Тай.
– Какие повозки? – не понял я.
– Брёвна везут. Сейчас здесь будут.
И он быстро вышел.
– Откуда он знает? – удивлённо спросил меня Луис.
– Странным образом он чувствует весь замок, – понизив голос, хотя рядом никого не было, пояснил я. И добавил: – А вот времени на приготовленье обеда у нас не-ет…
И мы торопливо прошли к камину.
Здесь висел на крюке один только котёл, вода в котором, готовясь вскипеть, тонко пищала. Но ни спаржу, ни тем более фасоль быстро не приготовить!
– Добавь огня, – попросил я Луиса.
А сам прошёл к столу и быстро скинул крышки с корзин. Найдя то, что искал, взял корзину, упёр её, как Тай, в живот и подтащил к камину. Луис обильно набросал в огонь сухих веток, и вода уже закипала. Тогда я стал вынимать из корзины связки колбас и, отрывая их друг от дружки, бросать в кипящую воду. Сытный чесночный запах ударил из огненной пасти камина. Луис куда-то быстро отошёл. И не обнажил я ещё дна корзины – он уже стоял рядом и протягивал мне соль и травы. Тут же полетели в котёл горсть соли, наскоро поломанный и растёртый сноп укропа, три сушёных перца и горсть индийских пряностей. Снова ударила волна вкуснейшего аромата.
– Что же это за чудеса! – послышался вдруг от двери громкий голос. – Словно в кухне у падишаха!
Я наскоро отхлопал с ладоней остатки пряностей, быстро подошёл и пожал Ярославу руку.
– Не предполагал, что так быстро приедете, – сказал я ему. – Готовим наскоро.
– Но что это за волшебный такой запах?
– Индийские пряности, – пояснил я. – Горсть бросил для вкуса.
И показал бочонок, привезённый из недавнего плавания. Ярослав всмотрелся, понюхал. Выпрямился и сказал:
– У нас в Москве это продают крохотными щепотками, как лекарство. И за безумные деньги.
– Да? – не очень удивлённо удивился я. – Дарю пять бочонков. Будет чем, когда вернёшься, поторговать.
– Слишком… – растерялся Ярослав, – щедро.
Я взглянул ему в глаза, понизил для весомости голос и сказал:
– У меня их три сотни.
– Тогда… Я помогу тебе выгодно продать их в Москве.
Снова хлопнула дверь, и я, наскоро поклонившись, пошёл навстречу к приехавшим. Двое англичан – возницы, и двое русских – высокие, кряжистые, обладатели густых буйных бород. В руках они держали по небольшому бочонку.
– Глеб, – басом, но неподражаемо дружелюбно представился один из них.
– Фома, – представился так же второй.
– Томас, – слегка поклонился я и жестом указал на стол. Гости сели и выставили бочонки на стол.
– Что там? – поинтересовался я, чтобы определить, будет ли их содержимое созвучно колбасам.
– Солёные грузди, это такие грибы, – сказал Ярослав, сбивая обруч и поднимая крышку.
Теперь настал миг и моего потрясения – до такой степени густой лесной аромат потёк от бочонка.
– Грузди, – сообщил Ярослав, – хрен, укроп, смородиновый лист, соль – вот и всё удовольствие.
И, подцепив двузубой вилкой, протянул мне попробовать. Я с сомнением оглядел скользкое зеленоватое нечто. Снял с этого нечто прилипшую травку. И неуверенно положил в рот. Тут же вскинул голову, выпучил глаза и сглотнул стремительно ударившую слюну. Неправдоподобно, неописуемо вкусно! Слёзы выступили на глазах, когда стал жевать.
– На здоровье! – с улыбкой глядя на меня, сказал Ярослав.
И вот, вновь отворилась дверь, и Луис, шедший спиной, и с ним Тай внесли в зал большой плоский камень. Минуя мой отрешённый взгляд, они с тяжким стуком опустили камень на пол возле стола. А затем принесли и поставили на него исходящий паром котёл. И тут пришёл миг моего триумфа. Толстые и ещё более раздавшиеся от варки колбасы, набитые как надо – с чесноком, с перцем, отправились в путешествие по столу, и я с удовольствием увидел лица гостей, когда они наклонились каждый над своим блюдом. Хлеб, соль и палевые мягкие ядра испечённого вчера Робертсоном лука дополнили наши грибы и колбасы. Да, и холодная родниковая вода. Я ел так, что дышал через раз – до того было вкусно. Вспомнился день на Локке, когда, проспав двое суток, я получил на завтрак огромный кусок рыбы. Как и тогда, я не просто съел свою порцию. Я её сожрал.
Бум! Снова стукнула дверь, и ещё двое возниц сообщили о прибытии двух новых возов с брёвнами. Глеб и Фома, отставив опустевшие блюда, поклонились и вышли. Ярослав стал сбивать обруч со второго бочонка, и я, замирая, поинтересовался – что в нём.
– Брусничный морс, – ответил мне он и, не дожидаясь нового вопроса, сказал: – У нас на Руси есть такая лесная ягода – брусника.
И, зачерпнув, подал мне кружку. Я выпил. Вытянул в его сторону палец. Сказал шёпотом:
– Ну, русские умеют поесть!
И тут же, добыв из сундука поднос с Кетцалькоатлем, уставил его и груздями, и колбасами, и хлебом, и луком.
– Дамам, – подтвердил я кивок Ярослава.
Он взял пальцами сквозь ручки несколько кружек, поднял бочонок с морсом, и мы пошли сквозь удивившую его дверь, которой утром ещё не было, на третий этаж.
Войдя в средний апартамент, мы никого не застали в гостиной. Все голоса слышались в кабинете и туалетной комнате, и оттуда же летел звук сбрасываемой в гудящий котёл воды. Заговорщицки переглянувшись, мы поставили, наполнив пространство сказочным ароматом, поднос и бочонок на стол. и. не объявляя себя, вышли.
