— Но ты ведь знаешь, что главные ценности он не станет держать ни дома, ни на даче. Он, конечно, уже отправил их в более надежное место. Как же быть в этом случае? Можно ли все еще надеяться на изотопы?
— Ну, а сам-то ты на что надеешься? — спрашивает Миронов, хмурясь. Он в явном замешательстве, так как не знает пока, что делать, но не сомневается, что и Волков не в лучшем положении.
— А я главным образом на людей надеюсь, — спокойно отвечает Василий Андреевич. — На наших оперативных работников и особенно на Алехина. Послал вот его к Вере Красовской. Думаю, что она скажет ему, куда отвезла чемодан с драгоценностями отца.
— Опять, значит, какой-то психологический эксперимент? — морщится Миронов.
— Нечто в этом роде, — усмехается Волков.
…А Евгений в это время почти на предельной скорости ведет машину в Березовскую. Последние слова Василия Андреевича хотя и ободрили его, но теперь, когда до Березовской осталось всего несколько километров, прежние сомнения и даже какая-то робость снова начали овладевать им…
Только возле самой Березовской сбавляет Алехин скорость. Подъехав к маленькой дачке, которую Красовский снимает на лето для Веры и матери, Евгений тушит фары и глушит мотор. Медленно проходит он через маленький садик. В уже знакомую дверь стучит негромко, почти робко.
Не спросив, кто стучит, Вера открывает дверь. Лицо ее бледно, веки распухли от слез.
— Простите, пожалуйста, что приходится снова вас беспокоить, — смущенно произносит Евгений.
— Вам нечего со мной церемониться, — холодно отзывается Вера, пропуская его вперед.
В комнате, в которую входит Евгений, все выглядит так же, как и во время первого его посещения. На столе горит лампа, но Вера зажигает еще и верхний свет.
— Можете приступать к обыску, товарищ лейтенант, — равнодушно говорит она, распахивая дверь в соседнюю комнату.
Евгений сразу же краснеет. Враждебное отношение к нему Веры обижает его, и он решает держаться с нею официально.
— Ни вас, ни вашу мать мы ни в чем не подозреваем, — говорит он почти спокойно, — и никаких обысков и допросов делать не собираемся. Я приехал к вам всего лишь с одним вопросом: можете ли вы сказать мне, куда вы ездили на прошлой неделе?
Вера слегка вздрагивает и не сразу отвечает Евгению. Она некоторое время нервно теребит маленький, сильно надушенный платочек и, заметно волнуясь, медленно произносит:
— Да, об этом, пожалуй, нужно рассказать… Я действительно ездила на прошлой неделе по поручению отца в Краснохолмок к его сестре, моей тетке Марине Львовне Ураловой. Я тогда уже догадывалась, что у него какие-то неприятности, но то, что он рассказал, очень удивило меня. «Знаешь, Вера, — сказал он мне, — у нас на фабрике обнаруживаются нехорошие дела. Кое-кто, злоупотребляя моим доверием, занимался различными комбинациями. Все это может вскрыться, и тогда придется отвечать и мне, как директору, который недоглядел… И я действительно виноват, что обнаружил это не сразу. Нагрянут, конечно, контрольные органы, начнутся аресты, конфискация имущества и прочие неприятности»… — «Но если ты не виноват…» — удивилась я. — «Это нелегко будет доказать, — с необычным для него раздражением перебил меня отец. — Ведь я директор и не могу не нести ответственности за все происходящее на моей фабрике. К тому же эти дельцы постараются, конечно, меня оклеветать и представить следственным органам своим соучастником. Ну, в общем ты сама должна понимать, чем это для меня пахнет во всех случаях»…
Вера вдруг умолкает и спрашивает:
— Может быть, слишком длинно?
— Нет, нет, пожалуйста. Чем подробнее, тем это важнее для нас.
— И я тогда поверила папе. Вы же знаете, я слишком доверчивая, — чуть заметно улыбаясь, намекает она на давний упрек Евгения. — А он уговорил меня поехать к тетке, отвезти ей чемодан, в котором будто бы лежали какие-то ее вещи. — «Знаешь, — сказал он, — лучше вернуть ей это. Потом ведь нелегко будет доказать, мое это или ее». Я, правда, не очень ему поверила и почти не сомневалась, что в чемодане были и его ценности, но мне стало жаль отца. Я ведь думала, что его действительно опутали какие-то дельцы…
— А Аркадий зачем к вам приходил? — спрашивает Евгений. — Только ли сообщить правду об отце?
— Не только… Его интересовали «капиталы». Он мне сказал, что у папы должны быть миллионы. Неужели правда?..
— Правда, Вера, — глухо подтверждает Евгений.
— Понятно тогда, почему Аркадий умолял меня сообщить ему, куда отвезла я отцовский чемодан. На коленях он передо мной стоял… Как все это гнусно!..
Вера всхлипывает и снова умолкает. Евгений терпеливо ждет, когда она успокоится.
— Ну вот, кажется, и все… — произносит она наконец. — Адрес тетки вам нужен?
— Да, пожалуйста.
— Краснохолмск, Садовая, тринадцать, квартира двадцать один. Больше я положительно ничего не знаю. Хотите — верьте этому, хотите — нет.
— Ах, Вера, Вера!.. — вздыхает Евгений. — Я, может быть, никогда еще не верил вам так, как теперь…
— Да разве ж вы имеете право мне верить? — искренне удивляется Вера. — У вас, наверно, и без того будет немало неприятностей из-за меня. После того как вы уехали, я вспомнила все наши встречи с вами и решила, что вы, видимо, действительно ничего обо мне не знали. Теперь ваше начальство может наказать вас за отсутствие бдительности…
— Плохо вы знаете меня и мое начальство! — горячо восклицает Евгений. — Спасибо вам, однако, за все, что вы мне рассказали!
Он крепко жмет ей руку и почти бегом спешит к своей машине.
…О результатах разговора с Верой Алехин сообщает Волкову по телефону из Березовской, а когда приезжает в управление, майор Миронов приказывает ему:
— Поезжайте немедленно домой. Возьмите там с собой самое необходимое дней на пять-шесть и возвращайтесь в управление. В семь утра мы вылетаем в Краснохолмск.
Отпустив Алехина, Миронов снова заходит к Волкову.
— Василий Андреевич, а ты уверен, что Красовский поедет именно в Краснохолмск? — спрашивает он подполковника.
— Раз Вера отвезла туда чемодан с его драгоценностями, вне всяких сомнений поедет в Краснохолмск и он, — убежденно заявляет Волков. — Не собирается же он жертвовать сестре свои миллионы? К тому же он должен исходить еще и из того обстоятельства, что, пока знает местонахождение его чемодана только Вера, ему нужно торопиться. Что еще смущает тебя, Михаил? — спрашивает Волков, всматриваясь в хмурое лицо майора.
— А Вера не могла все это придумать, чтобы сбить нас с толку?
— Самому-то себе веришь ты когда-нибудь? — смеется Василий Андреевич. — Я же нисколько не сомневаюсь в правдивости Веры. К тому же нам ведь донесли в свое время наши работники, что она действительно садилась в поезд, идущий в Краснохолмск, Ну, а в общем решение уже принято, и ты вылетаешь туда самолетом.
