– Кто ты? – спросил он.
– Враг твоего хозяина, который поможет тебе убежать, – ответил человек-обезьяна.
– Но у меня нет шансов на побег. А если я заберусь на дерево, они собьют меня камнями.
– Я сделаю так, что они не найдут тебя.
– Почему ты хочешь помочь мне? – спросил галла, но теперь он остановился и снова посмотрел вверх, пытаясь найти человека, говорившего с ним на его родном языке, что, безусловно, вселило в него уверенность.
– Я же тебе сказал, что я – враг твоего хозяина. Теперь чернокожий увидел загорелую фигуру гиганта над собой.
– Ты – белый человек! – воскликнул он. – Ты меня обманываешь. Почему белый человек хочет спасти меня?
– Торопись! – воскликнул Тарзан. – Иначе будет слишком поздно, и тогда никто не сможет тебе помочь!
Африканец колебался только одно мгновение – Затем он подпрыгнул и, ухватившись за длинную ветку, поднялся на дерево, куда уже спустился Тарзан.
– Скоро они придут сюда и забросают камнями нас обоих, – сказал он. И в его голосе не было ни надежды, ни страха, только глубокая апатия.
Тарзан нес на восток раба из племени галла, на которого устроил охоту Ксерстл. Поначалу чернокожий человек возражал, но, по мере того как рычание охотничьих львов становилось громче, он сдался и полностью вверил себя в руки того, кто представлял собой, как ему казалось, меньшее из двух зол.
Когда они уже одолели целую милю, Тарзан решил спуститься вниз на землю.
– Если львы теперь возьмут твой след, – сказал человек-обезьяна, – это случится уже после того, как ты попадешь в горы и найдешь там безопасное место. Но смотри не медли! Беги!
Чернокожий человек упал на колени и схватил за руку своего спасителя.
– Меня зовут Хафим, – сказал он. – Если понадобится, я умру за тебя. Кто ты?
– Я – Тарзан из племени обезьян. А теперь беги, не теряй времени зря.
– Сделай еще одно одолжение, – умолял Хафим.
– Какое?
– У меня есть брат. Его взяли в плен те же люди, что взяли меня. Теперь он раб, добывает золото в шахтах, южнее Катны. Его зовут Ниака. Если тебе когда-нибудь удастся побывать на золотых шахтах, скажи ему, что Хафим убежал. Это обрадует его, и, возможно, он сам попытается убежать оттуда.
– Я скажу ему. Теперь беги.
Африканец исчез среди могучих стволов патриархов леса, а Тарзан вновь прыгнул на дерево и быстро помчался навстречу охотникам. Оказавшись прямо над ними, Тарзан спустился на землю и подошел к ним с тыла, как будто он только что догнал их. Охотники стояли возле того места, где Хафим поднялся на дерево.
– Где ты был? – спросил Ксерстл. – Мы думали, что ты заблудился.
– Я немного отстал от вас, – ответил человек-обезьяна. – Но где же чернокожий? Я думал, что вы уже расправились с ним к этому времени.
– Мы не можем понять одного, – задумчиво сказал Ксерстл. – Совершенно ясно, что здесь он поднялся на дерево, потому что львы преследовали его именно до этого дерева. Они стояли в этом месте и смотрели вверх, но не рычали, как это обычно бывает, когда они видят человека. Затем мы взяли их на привязь, а одного надзирателя послали на дерево, но он там не обнаружил ни одного знака, оставленного беглецом.
– Здесь кроется какая-то тайна! – воскликнул Пиндес.
– Да, действительно, – согласился Тарзан, – по крайней мере, для тех, кто не знает секрета.
– Но кто же знает секрет? – подозрительно спросил Ксерстл.
– Если нет никого другого, то это черный раб, который убежал от вас.
– Он не убежал от меня, – взорвался Ксерстл. – Единственное, что ему удалось, так это только продолжить охоту и увеличить интерес к ней.
– Предлагаю пари, – сказал человек-обезьяна. – Я не верю в то, что твои львы смогут взять след и поймать беглеца до наступления темноты.
– Ставлю тысячу драхм за то, что они поймают его! – воскликнул Ксерстл.
– У меня, как у чужеземца, нет тысячи драхм, – заявил Тарзан, – но, быть может, Джемнон покроет твою ставку.
Он повернул голову к Джемнону, чтобы не видели Ксерстл и Пиндес, и медленно прикрыл один глаз.
– Сделано! – воскликнул Джемнон, глядя на Ксерстла.
– Я только требую предоставления мне права вести охоту так, как мне хочется, – сказал последний.
– Конечно, – согласился Джемнон, и тут же Ксерстл повернулся к Пиндесу и подмигнул ему.
– Тогда мы разделимся, – заявил Ксерстл, – но поскольку Тарзан и ты заключили пари против меня, один из вас должен остаться со мной, а другой – идти с Пиндесом, для того чтобы все были уверены, что охота ведется честно и по всем правилам.
– Я согласен, – сказал Тарзан.
– Но я отвечаю перед королевой за безопасность Тарзана, – возразил Джемнон, – и не хочу, чтобы он отлучался от меня даже на короткое время.
– Обещаю тебе, что не убегу, – заверил его человек-обезьяна.
– Я не только это имел в виду, – объяснил Джемнон.
– Если ты беспокоишься о моей безопасности, то, уверяю тебя, что это напрасно, – добавил Тарзан.
– Ладно, пора идти, – настаивал Ксерстл. – Я буду охотиться с Джемноном, а Пиндес с Тарзаном. Мы возьмем одного льва, они – другого.
Спустя несколько минут обе группы отправились по своим маршрутам: Ксерстл и Джемнон пошли на северо-запад, а Тарзан и Пиндес – на восток. Последние удалились всего на несколько сотен ярдов от места старта, когда Пиндес предложил разделиться, чтобы более тщательно прочесать лес.
– Ты иди прямо на восток, – сказал он Тарзану, – надзиратели поведут льва в северо-восточном направлении, а я пойду на север. Если кто-либо из нас нападет на след беглеца, то пусть крикнет, чтобы другие подошли к этому месту. Если мы не обнаружим беглеца в течение часа, тогда все вместе отправимся в горы.
Человек-обезьяна кивнул в знак согласия и пошел в том направлении, куда ему было указано, и вскоре исчез в лесу. Но ни надзиратели, ни Пиндес не двинулись даже на шаг, так как Пиндес приказал рабам, удерживавшим льва, оставаться на месте.
Тарзан шел на восток. Он знал, что не найдет негра, поэтому и не искал его. Джунгли пробуждали у него радостные ощущения, но не настолько, чтобы забыть обо всем остальном. Его необыкновенно развитые и приспособленные к дикой жизни чувства были всегда настороже. Через несколько минут он услышал шум позади себя и, оглянувшись назад, не удивился тому, что увидел. По его следам бежал лев, и на нем была упряжь охотничьего льва Катны. Это был один из львов, принадлежащих Ксерстлу, тот самый лев, которого взял с собой Пиндес.
Мгновенно человек-обезьяна понял горькую правду, и в его стальных глазах вспыхнул огонь. Но он не был следствием гнева или страха, его глаза выражали презрение и омерзение, в них, наконец, промелькнула дикая улыбка первобытного человека. Поняв, что обнаружил жертву, лев заревел. Этот рев услышал Пиндес и рассмеялся, довольный.
