Едва судья дал команду «бокс!», Вурсинг принял правостороннюю стойку и заскользил вокруг Джэксона. Заскользил в правую сторону, выгодную ему и неудобную для Джэксона. Быстро выбрасывая правую руку, Боб стал издалека осыпать Сиднея легкими прямыми ударами. Он вел разведку, «щупал» противника, искал щели в его защите. Левая перчатка мирно покоилась возле выступающей скулы, словно вся ее задача и заключалась именно в том, чтобы защищать уязвимое место.
Джэксон не принял предложенный темп танца. Он, стоя в центре ринга, слегка поворачивался на месте, следя за движениями партнера. И почти не отвечал на удары. Он только присматривался, следил. Внешне он выглядел спокойным и даже слегка растерянным, неповоротливым.
Осторожный Вурсинг продолжал обстреливать Джэксона с дальней дистанции. Он совсем не желал вызывать Сиднея на ответные атаки. Он просто выжидал удобного мгновения для нанесения своего хлесткого и сокрушающего свинга.
Сидней никак не мог приспособиться к противнику. То, что было легким и простым на тренировках, оказалось далеко не таким здесь, на ринге. Правда, он не раз боксировал с левшой, но те поединки были пробными. Здесь же все обстояло по-другому. Первый раунд уже подходил к концу, а он все еще не мог приспособиться, стряхнуть с себя скованность. Чувство неудовлетворенности самим собой захлестывало его.
Вурсинг хладнокровно осыпал его ударами и во втором раунде. И все с дальней дистанции. Любую попытку Джэксона приблизиться он останавливал резкими прямыми, как штык, встречными ударами. А когда Сидней, уклонившись от них, все же приближался на среднюю дистанцию, Боб пружинисто отскакивал и, продолжая кружить, сыпал и сыпал свои сухие джебы – прямые короткие удары. Они, словно острый высокий частокол, окружали и защищали его.
Чикагский «мясник» был холодным и юрким. Он, как ящерица, всячески ускользал от сближения. Однако со стороны была видна его активность. Он кружил вокруг Сиднея, его кулаки все чаще мелькали в воздухе. Болельщики «мясника» выкриками подбадривали его:
– Боб, дай ему под ребро!
– Боб, свингом!
– Разбей нос ньюйоржцу! Пусть знает Чикаго!
Второй раунд не принес желаемого результата. Поединок складывался не так, как хотелось. Сидней опустился на стул. Рингом завладели рекламаторы. Боксер закрыл глаза. Рекламщики не давали возможности сосредоточиться.
Максуэлл старательно обмахивал лицо боксера влажным мохнатым полотенцем. Массажист водил мокрой губкой по груди. Сиднею, хотя он и не устал, было приятно ощущать разгоряченным телом холодную резину. Он глубоко дышал, набирая кислород.
– Иди на сближение, иди на сближение, – шептал Максуэлл. – Забирай инициативу!
Сидней мысленно усмехнулся. Легко сказать, «иди на сближение!» Он и сам прекрасно понимает, что его успех только в ближнем бою. Но как заставить противника принять ближний бой? Вот в чем задача.
Бой складывался не в пользу Джэксона. Это он начал понимать в третьем раунде. Фортуна, видимо, решила изменить Сиднею. В толпе раздавались нетерпеливые возгласы наиболее ярых болельщиков:
– Боб, кончай!
Джэксон попытался добиться своего. Он упрямо шел вперед, невзирая на удары. Ведь только в ближнем бою он сможет пустить в ход все свое искусство! Только так все преимущество левши можно свести почти на нет!
Джэксон упрямо наступал. Вурсинг отходил, отходил пружинистыми отскоками, не упуская случая награждать ньюйоржца одним-двумя ударами. Сидней подставлял плечи, ловил удары открытой перчаткой, но шел вперед. Уклонившись от очередного удара, он сделал большой шаг, приблизившись к Вурсингу. Сидней видел по положению ног, что тот сейчас сделает отскок назад. Вот он уже перенес вес тела на левую ногу и чуть отклонился назад. «Только бы не упустить!» – подумал Сидней. И в ту же секунду произошло что-то невероятное.
Стало темно-темно. Потом обожгла ослепительно яркая молния, ударил в уши гром, и боль разлилась по всему телу…
Он очнулся от тишины. Вокруг стояла неприятная предательская тишина. Издалека, словно из-за стены соседней комнаты, доносился чей-то голос – он считал. Хотелось спрятаться от этого назойливого скрипучего звука. Сидней нехотя открыл один глаз.
То, что он увидел, заставило болезненно сжаться сердце: «Я на полу! Нокдаун!» Эта мысль электрическим током обожгла сознание. Туман, застилавший сознание, рассеялся. Джэксон увидел над собой тучную фигуру судьи на ринге. Это был его голос, это он говорил! В глубине его рта поблескивал золотой зуб.
Судья монотонно взмахивал правой рукой, а левой, оттопырив пальцы, показывал количество секунд. И по этим пальцам Сидней понял счет:
– Четыре… пять…
Он подтянул ноги, перевернулся на живот. Рядом защелкали фотоаппараты. Вспышки магния ослепляли, вызывали отвращение. Ноги и руки, казалось, стали ватными. Джэксон через силу, упираясь руками о пол, приподнялся, присев на одно колено.
– Шесть… семь…
Максуэлл делал отчаянные знаки руками, как бы говоря: «Посиди, не спеши, отдохни». Сидней повернул голову, увидел противника. Вурсинг стоял у каната и любезно улыбался. В его улыбке чувствовалась такая уверенность, такое превосходство, что Сидней задрожал от возмущения. Его уже считают побежденным!
При счете «девять» он проворно вскочил на ноги и принял боевую стойку. Он ждал, что Вурсинг бросится на него, чтобы добить и закрепить свою победу. Сидней приготовился к такому натиску. Но Вурсинг, к удивлению Сиднея, не бросился в атаку. Он осторожно, как и в предыдущих раундах, стал осыпать его ударами с дальней дистанции. Словно бы ничего и не было! Публика взревела.
– Боб, добивай!
Но Вурсинг не торопился. Его преимущество было очевидным. И он не торопился. Так кошка не спешит разделаться с пойманной мышью. Ее забавляет отчаяние и обреченность жертвы. Публику надо было развлекать.
Удара гонга Сидней ждал с нетерпением. Он прозвучал спасительным сигналом. Джэксон шел в свой угол тяжело, согнув крепкие плечи и опустив руки. Так идут грузчики с тяжелой работы.
Откинувшись всем телом на подушку, Сидней открытым ртом жадно глотал воздух. Максуэлл одной рукой прикладывал к его затылку губку, смоченную в холодной воде, а другой махал полотенцем. Полотенце было обрызгано нашатырным спиртом. От него щекотало в носу и освежалось сознание. Как приятно отдыхать! С каждым вдохом силы вливались в грудь, с каждой секундой восстанавливалась энергия.
– Он ударил свингом. На твое счастье, удар попал не точно. Следи за левой рукой и атакуй! – Максуэлл говорил спокойно, отчетливо произнося слова. – Следи за левой и сам атакуй. Не давай ему возможности ускользать в сторону, прижимай к канатам. Твое спасение в ближнем бою. Атакуй! Только атакуй!
