— Пропустите журналистов!
Полицейский, которому Горанин показывал свою журналистскую карточку, расцепил руки и устало улыбнулся:
— Вот теперь проходите, синьор.
Протиснувшись между ним и его коллегой, Игорь с облегчением вздохнул и устремился к ещё дымящимся руинам правого крыла вокзала. Здесь теснились машины «скорой», полиции, пожарные. Пахло гарью, под ногами хлюпала вода, скрипело битое стекло, обломки кирпича. Раненых было немного — основную часть уже увезли в больницы и госпитали. Некоторым из оставшихся помощь оказывали прямо на месте — делали перевязки, уколы в вены, накладывали жгуты. Чуть в стороне рядами на мостовой лежали накрытые кусками брезента носилки. Из-под них просачивалась кровь и, смешавшись с дождевыми каплями, стекала в лужи, окрашивая их в темный цвет.
Около носилок стояла группа полицейских и несколько человек в штатском. Среди них по непокрытой седой шевелюре, развевающейся на ветру, журналисты ещё издали узнали комиссара Вентуру. Через несколько минут, сделав первые фотоснимки и бегло осмотрев место происшествия, репортеры окружили комиссара плотным кольцом. Он, не торопясь, достал из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой. Вспыхнул огонек, осветивший крючковатый нос, нависший над щеточкой усов, и большие внимательные глаза. Вентура глубоко затянулся и, пустив клуб дыма, негромко произнес:
— Господа, буду краток. Сообщение о взрыве было передано на центральный пост полиции в 23 часа 27 минут. В 23.31 первые наши машины прибыли на место происшествия. По предварительным данным, от взрыва погибло 34 человека, 116 — ранено. Каких-либо сообщений о том, кем совершен этот террористический акт, к нам в полицию и в редакции газет не поступало Правда, — комиссар выпустил ещё клуб дыма, — один след есть. Среди жертв обнаружен труп: лицо, несмотря на ожоги, можно узнать, и, уверен, оно вам так же хорошо знакомо, как и мне.
Вентура бросил под ноги окурок и, кивнув, указал на носилки, лежащие в стороне от других. Сержант, который ждал сигнала, нагнулся и откинул брезент. Журналисты окружили носилки. Кто-то удивленно присвистнул. Засверкали вспышки, защелкали фотоаппараты
— Подумать только, Марио Коста! — проворчал какой-то толстяк, покачивая головой.
Через несколько минут журналистов стало значительно меньше — многие поехали в редакции, чтобы успеть подготовить сенсационное сообщение для экстренных выпусков.
По дороге домой Горанин включил в автомобиле печку и почти согрелся. Но когда он вспомнил устремленные в небо, застывшие в немом удивлении глаза, четко очерченный нос, обожженные губы и подбородок, он вновь почувствовал озноб.
— То, что не могла сделать полиция, произошло благодаря роковому случаю: Марио Коста успокоился навечно…
Улицы из-за дождя стали похожи на блестящие зеркала, в которых отражались разноцветные огни реклам.
Посол передернул плечами и, отвернувшись от окна, с легкой улыбкой сказал Уильямсу:
— Нынешняя холодная осень никак не соответствует жаркой политической атмосфере.
Уильямс, человек среднего роста, с худощавым лицом, на котором поблескивали очки в тонкой оправе, согласно кивнул начинающей лысеть головой. Он работал в посольстве всего около года и был назначен сюда координатором деятельности ЦРУ после службы в Афганистане и Индии, где, несмотря на весьма непростые условия — с точки зрения его специфической деятельности, — он сумел добиться неплохих результатов. За последние семь лет Уильямс был дважды повышен в звании и в январе нынешнего года направлен в новую страну накануне назревших там сложных событий.
Уильямс внешне был подчеркнуто почтителен, хотя на самом деле относился к послу с легким пренебрежением. Глава дипломатической миссии не был профессионалом. Он оказался на этой работе лишь благодаря вовремя оказанной услуге президенту в период его предвыборной кампании. Тот этого не забыл, и, назначая своего помощника послом, предоставил ему возможность вести роскошную жизнь на берегах Средиземноморья. Вместе с тем новоиспеченный дипломат обладал прекрасной интуицией, умел предвидеть развитие событий, что не раз сослужило ему добрую службу.
Ныне посол был встревожен. За все время его пребывания в стране обстановка здесь ни разу не складывалась столь неблагоприятно с точки зрения НАТО и в первую очередь США. Парламентские выборы, которые должны были состояться ровно через тринадцать дней, не сулили ничего хорошего: впервые коммунисты пользовались здесь столь большой популярностью и, по всей вероятности, могли войти во вновь сформированное правительство.
Такой ход событий не мог не вызвать недовольства за океаном. Последние два месяца сотрудникам посольства и самому послу пришлось работать очень напряженно в поисках путей ослабления коммунистического влияния и усиления позиций правых сил.
Посол подошел к камину и, взяв кочергу, ткнул ею в полено, которое, выбросив сноп искр, тут же рассыпалось на раскаленные уголья.
Глядя на мигающие огоньки, особенно уютные в дождливые сумерки, посол задумчиво произнес:
— Сегодня утром мне звонил президент. Мы разговаривали около двадцати минут. Он выразил свою обеспокоенность ростом популярности коммунистов. Президент, похоже, приходит в ужас от одной только мысли, что они могут войти в правительство. Ему, как я понял, даже страшно представить, как это отразится на боеспособности НАТО.
Посол сделал паузу и, оторвав взгляд от пылающих поленьев, пристально посмотрел на собеседника:
— Президент высказал мнение, что за всем этим процессом стоит Москва.
Уильямс помолчал, переваривая услышанное, и, кивнув головой, сказал:
— Ну что же, мысль «о руке Кремля» хотя и не очень оригинальна, но, как правило, на обывателя действует безотказно. Главное в этой ситуации — вовремя подбросить сенсационный материал о том, что местными коммунистами руководят русские. Нужно, естественно, тщательно продумать, как дискредитировать и тех и других. Откровенно говоря, — резидент с гордостью улыбнулся, — и мы предвидели подобный ход событий. Более того, уже предприняли кое-какие шаги.
Взглянув на часы, Уильямс мягко поднялся из глубокого кресла.
— С вашего позволения, сэр, думаю, самое время посмотреть вечерний выпуск новостей.
Нажав на кнопку телевизора, Уильяме достал из портсигара «гавану» и, снова утонув в кресле, приготовился смотреть передачу. Новости начались с экстренного сообщения:
— Только что получены новые данные о трагедии на столичном вокзале. По предположению полиции, а в частности, комиссара Вентуры, к террористическому акту причастны печально известные «красные бригады». На это указывает обнаруженный и опознанный на месте происшествия труп Марио Косты — одного из ведущих боевиков-бригадистов, за которым давно, но безуспешно охотилась полиция. Марио Коста родился в семье мелкого торговца. После окончания школы поступил в университет, который вскоре оставил. Впервые его имя стало упоминаться после похищения и убийства в 1978 году Альдо Моро, в котором, как предполагается, Коста принимал участие. Дальнейший путь этого террориста отмечен цепью дерзких преступлений против законности и порядка — он был одним из организаторов нашумевших ограблений банков, во время которых было убито в общей сложности 18 человек. Коста лично по приговору бригадистов казнил Антонио Борже — вице-президента автомобильной компании «Транс-Европа». Наконец, предполагается, что на его счету также и убийство в феврале 1984-го командующего многонациональными силами американского генерала Лэмона Ханта.
