— Не теряй времени, Даль, — сказала Эльга Сергеевна. — Надо успеть до отлета исследовать новые мумии.
— Нет, пусть он попробует, — заступилась Таня.
Даль рассматривал спиральный орнамент. Да, такой же, как на «космических костюмах» древних японских статуэток «догу», которыми он увлекался. Чего же пожелать? Самого невероятного? Чтобы ожили эти с виду совсем живые мумии?
И Даль, сам не отдавая себе отчета в бессмысленности передаваемого взглядом приказа, впился глазами в спираль.
И вдруг вопреки всякой логике неведомый механизм сработал, вызвав в хрустальном кубе чудо.
Крышка гроба рыжебородого вздрогнула и приподнялась.
Таня вскрикнула, Крутогоров крякнул.
— Режьте, — скомандовал Галактион Александрович.
— Не смейте! — закричал Далька. — Это не гроб, а биованна для анабиоза. Они живые!
— С ума сошел, — отмахнулся Галактион Александрович. — Подумай сам. Зачем же погружать себя в анабиоз у Фобоса? Поднятие крышки — это еще не оживление, скорее ритуал свидания с умершим во время посещения склепа.
— Посмотри, — прошептала Эльга Сергеевна, схватив мужа за руку.
Когда крышка гроба, или биованны, совсем открылась, в камере все помутнело, словно она наполнилась паром или дымом.
— Будешь резать? — ехидно спросил Даль.
— Уместны ли шутки? — возмутился Галактион Александрович. — Ты сам сказал об анабиозе. Одно лишь подозрение, что мумии могут ожить, должно повергнуть истинного ученого в трепет. Сейчас надо наблюдать затая дыхание, фиксировать каждую подробность. Подумайте, какое великое открытие выпадает на нашу долю!
— Боюсь, открытия придется ждать долго.
— Да, терпение понадобится. Любому экспериментатору это понятно.
— Эх, пообедать не успели, — вздохнул Крутогоров.
Но не только об обеде пришлось забыть людям с «Поиска», не только об ужине, но даже и о сне.
Долгие часы тянулись в неизвестности, и никто не знал, что откроется за все еще матовой стенкой склепа. Никто не покинул своего наблюдательного поста, и каждый мысленно видел свое, отличное от других.
Эльга Сергеевна взялась следить с помощью захваченного с собой прибора за изменением температуры в камере. Галактион Александрович тревожился, что автоматы могли нарушить герметичность склепа и туда попал межзвездный холод, вызвавший помутнение прозрачной стенки. Даль, выяснив у Эльги, что температура неуклонно поднимается, ждал пробуждения к жизни незнакомцев, и ему уже чудились тени, перемещавшиеся за перегородкой.
Скрытый источник энергии действовал. Замороженные тела оттаивали, а может быть, уже поднялись из своих биованн.
Во время бесконечного ожидания переговорили о многом, но никто не спорил. Спорить казалось кощунственным в ожидании чуда. Люди Мю или фаэты? Гипотеза профессора Петрова или сказки «Черного Принца»? Таня была за «Черного Принца», она уверяла, что замороженные — это легендарные Аве и Мада, хотя и не могла объяснить, как они сюда попали.
Даль, чтобы не спорить с братом, сосредоточенно молчал.
Один Крутогоров был невозмутим и беспокоился лишь о состоянии своих пассажиров. Однако уговорить их вернуться на «Поиск» было бесполезной попыткой. Да он и сам не смог бы сдвинуться с места.
Вдруг стенки куба начали постепенно светлеть. За ними уже можно было различить могучего рыжебородого атлета в облегающем костюме. Когда видимость улучшилась, все увидели, что его переносица выше бровей. Это делало его лицо странным. В позе отчаяния он стоял над вторым хрустальным гробом, пристально всматриваясь в недвижное прекрасное лицо молодой женщины.
Рыжий великан обернулся, увидел людей в скафандрах и, ничуть не удивившись, сделал им знак рукой. Потом снова склонился над саркофагом, словно усилием воли пытался открыть его крышку.
— Крышка не поднимается! Помоги, Далька! Смотри в свою спираль! Как следует смотри! — кричала Таня.
Даль покрылся потом от напряжения, передавая взглядом неистовое желание оживить спящую красавицу, но он не был «принцем ее сказки», и она не просыпалась.
Лицо рыжебородого выражало самое настоящее человеческое горе. Схватившись руками за голову, он медленно раскачивался.
Через некоторое время он овладел собой, сделав людям успокаивающий жест (неужели во все времена у всех разумных существ язык жестов будет схожим?), вернулся к своему гробу, достал из него какое-то одеяние и… исчез в некоем подобии скафандра.
— Это же «догу»! Настоящий «догу»! — закричал Даль.
Вместо статного атлета около саркофага теперь возвышалась уродливая фигура с короткими руками и ногами. Неимоверно широкие штанины и рукава, очевидно, заключали в себе какие-то механизмы. На плечах виднелись смотровые люки. Голову носолобого скрыл герметический шлем с огромными щелевидными очками.
Громоздкая фигура подплыла по воздуху к хрустальному гробу женщины и снова стала вглядываться или в ее лицо, или в какой-то знак на крышке! Крышка не сдвинулась с места. Тогда незнакомец сделал людям еще один знак рукой, и тотчас пелена тумана скрыла его.
— Смотрите, вот он где! — закричала Таня, указывая в звездное космическое небо, где, словно ожившая древняя японская скульптура, вдоль стенки оранжереи плыла меж звезд странная фигура носолобого.
— Живой обитатель материка Мю! Я не поверил бы никому, если бы не видел сам.
— На Земле уже были удачные опыты с анабиозом, правда не с людьми, — заметила Эльга. — Ничего невозможного здесь в принципе нет.
— Он с материка Мю? — допытывалась Таня. — Как же это однозначно установить?
— Эльга Сергеевна препарирует его, и… все будет ясно, — отшутился Даль.
Все снова направились к кораблю, бросив последний взгляд на женщину в прозрачном гробу.
Люди двигались внутри прозрачной оранжереи, воскресший обитатель базы Фобоса — с наружной стороны. Они словно переговаривались между собой. Во всяком случае, их действия были согласованными. Все они направлялись к базе Фобоса, хотя неизвестный ничего не знал о ждущем там корабле Земли.
Кто он? Откуда? Как общаться с ним? Поможет ли знание Далем странного мертвого языка? Какие тайны теперь откроются? Эти мысли владели каждым из наблюдавших за неуклюжей фигурой, летевшей меж звезд.
— Не улетел бы куда, — с опаской сказал Крутогоров. — Ваня! Розмыслов! Меня слышишь? Не дивись гостю. Прямо на тебя летит. Соображает.
Незнакомец подлетел к «Поиску» первым и терпеливо ждал, пока люди выбирались из центрального отсека станции, примыкавшего к оранжерее.
